Когти Тьмы - Семён Нестеров

или шкуркой? Совсем иное — добыть матёрого волка, пушистую лисицу или на худой конец благородного оленя, ветвистые рога которого украсят любой дом. Что и говорить про мракорисов или крупных экзотических рептилий, в этих краях их давно уже не видали! Это сделало местную живность ленной и толстой, ведь простым людям была запрещена охота в этой части королевства. Как-никак, вотчина правителя. Но для лакомившегося дичью ворона это не имело значения. Кровь и плоть — вот были его интересы в этот момент, и он не собирался отвлекаться по пустякам, пока не насытится. Но это не значило, что он был расслаблен. Нет, для этого благородного и считавшегося в Миртане почти вымершим хищника было бы непростительной ошибкой расслабляться. Он знал, чем это заканчивается, и испытал на своей шкуре каково недооценивать врагов. Поэтому боковым зрением он неотрывно следил за происходящим вокруг, его слух и обоняние, насколько это было возможно во время трапезы, также были в полной боевой готовности. Время от времени он, несмотря на нестерпимый дикий голод, подавлял животные инстинкты и отрывался от добычи, внимательно и по-человечески осмысленно озираясь по сторонам, всматриваясь под каждый куст, под каждую травинку. Если бы кто-то пересёкся с этим глубоким пронизывающим взором, то, наверное, не выдержав и нескольких секунд, бросился бежать. Было в нём что-то пугающее, но в то же время гипнотизирующее и завораживающее. Как будто бы смотришь не в глаза птицы, а в бездонную пропасть, на дне которой само царство Белиара. Воистину, ему не требовались ни когти, ни мощный клюв, ни вздыбленные перья, чтобы обратить противника в бегство. Достаточно было одного взгляда.

Вокруг не было слышно ни звука, но ворон оторвался от своего пиршества и, прищурив один глаз, смотрел вдаль, где в сгущающихся сумерках уже трудно было что-либо разглядеть. Большинству птиц нужно взять небольшой разгон перед полётом, но он, слегка присев, а затем, подскочив и резко расправив крылья, исхитрился создать такой воздушный поток, что взлетел с места. Спустя пару взмахов, ворон уже скрылся в кроне ближайшего дерева, а несколько стрел прошили то место, где только что сидел пернатый хищник. Кто осмелился открыть охоту на царя этого леса? Он знал ответ. На него охотились едва ли не все, потому что за голову «Белиарова отродья» егермейстер назначил награду в целый золотой — чеканную монету с гордым профилем короля Робара II, который уже скоро как десять лет железной хваткой правил королевством. Для простолюдинов это были огромные деньги, которые не накопить и за всю жизнь. Золото было в ходу лишь в высших кругах. Но, судя по меткости выстрелов и числу стрел, сейчас его выследил совсем не простолюдин, и притом не один. На этот раз, по меньшей мере, двое опытных лучников, знавших толк в ремесле охоты, вышли на его след. Только чутьё и предусмотрительность спасли его от гибели, но даже натренированные годами чувства, обострённые до почти недостижимого смертным существам идеала, лишь в последний момент предупредили об опасности. Из-за этого бесконечного преследования он и был так голоден. Не проходило и дня, чтобы в него не летели чьи-то стрелы. Вчера целых шесть храбрецов пытались его убить, и четверо из них пали от разящих клювов, когтей, жвал и клыков. Сегодня оставшиеся двое найдут последнее пристанище. Он упивался смертями и не планировал оставлять свои владения. Если Белиару угодно испытать его стойкость и выносливость, он с честью выдержит это испытание. И эти двое, скользящих в тенях охотников, не будут исключением — они посмели бросить вызов избраннику бога тьмы, и их ждёт бесславная кончина. А его последователи с удовольствием доедят их трупы. Ему же не пристало есть эту падаль, осквернённую светом Инноса.

Но кто же был его последователями? Падальщики и ночные хищники не могли противиться его воле. Кто они по сравнению с человеком, отринувшим своё естество, чтобы стать воплощением тьмы? Чёрный от клюва до кончиков когтей, ворон был олицетворением самого владыки. Раньше он считал свой облик проклятием, но со временем осознал, какую силу дала ему судьба и загадочный, маскировавшийся под мага огня мессия Белиара. С тех пор он был не один, но тихий голос Владыки пробивался сквозь мешающие липкие комки мыслей и помогал ему. Это было не много, но достаточно, чтобы повелевать теми, чья воля слабее. Кроме падальщиков, полчища мясных жуков готовы были ответить на его зов и даже ползуны порой выходили из своих пещер, когда он призывал свою паству. Но его любимцами были варги. Лишь несколько этих мощных волкоподобных монстров бродили по окрестностям, но это была сила, с которой никто не мог не считаться. Раньше варгов в этих краях не водилось, но он привёл их сюда лично, отмечая безопасные тропы, вдали от любопытных глаз. Он же нашёл для них и укрытие, такое, что даже опытный следопыт бы сбился с пути. Каменистые кряжи, небольшие ручьи, нора в крутом склоне — такой маршрут нелегко отследить. Многие дневные звери боялись и избегали Райвена, но все, кто жил во тьме, все, кто обитал под землёй и был отмечен тенью ненависти Белиара, все откликались на его клич. И он позвал. Не подобает королю самому казнить холопов — эта работа для слуг. Как бы ни были опытны те двое, они были всего лишь стрелки, может быть, егеря, наёмники или вольные охотники. Ни один маг огня или паладин, не прибегнул бы к стрелам, выйдя на охоту против демона. А значит, сегодня черёд других делать грязную работу. Он уже успел немного утолить свою жажду крови, теперь, можно было дать развлечься вассалам. Мерзкое и пробирающее до костей карканье ворона разнеслось по окрестностям. Новый раунд охоты на охотников начался. И он чувствовал, что сегодня и его когти окрасятся и кровью служителя Инноса. Последний трофей, который он так долго ждал. Долг будет, наконец, возвращён.

* * *

Лес, обычно шепчущий и полный жизни, замер в напряжённом ожидании. Райвен, чёрный ворон с глазами, полными холодного разума, сидел на ветке старого дуба, словно тёмный судия. Он только что наблюдал, как его слуги — три матёрых варга, чьи мускулистые тела были вдвое больше самого крупного волка, а клыки — длиннее человеческого пальца, — в клочья разорвали двух следопытов. Бой был коротким, кровавым и можно сказать односторонним. Один из людей даже успел крикнуть, прежде чем голова его была откушена целиком, с хрустом ломающейся шеи.

Удовлетворение, сладкое и тёплое, разлилось по сознанию Ворона. Он упивался страхом и