Короли небес - Ричард Нелл

Миновав достаточное количество палаток размером с небольшие дома, Оско вошёл в более простой, четырёхстенный тент милитаристской расцветки – оперативный штаб генерал-аншефа Тау. Офицеры полукругом сидели на закреплённых на ними местах у захламлённого стола во главе с генерал-аншефом.

Тау был мало чем похож на своих соотечественников. В отличие от них, большую часть своей юности он усмирял мелкие восстания на восточных окраинах империи. Он был старше остальных, может лет шестидесяти, и происходил из незнатной семьи, не имевшей особых связей и власти в столице. Другими словами, он был, в некотором роде, компетентен.

– Офицер Харкас, – поздоровался Тау, не поднимая глаз от бумаг. – Прошу, садитесь.

Поклонившись, Оско повиновался. Как и у остальных, место ему определили заранее, как и порядок выступления, повестку дня и процедуры по изменению или корректировке этой самой повестки. Оско предполагал, что наранийцы, если бы могли, определили бы и время опорожнения кишечника, и на мгновение задумался, а не разрабатывает ли уже какой-нибудь бюрократ для этого специальную диету.

Двое мужчин по обеим сторонам от Оско моментально отстранились, когда он занял место. В большинстве своём остальные его презирали и практически этого не скрывали. Единственным исключением являлся другой мезанит, командовавший войсками из Малвея, который уже сидел на отведённом ему месте с краю. Ему временно присвоили звание полковника – самое низкое из возможных, дававшее ему право находиться в палатке, – но говорить самому ему не разрешалось, пока к нему не обратятся. Из какого он был дома и что знал или думал об Оско, тот не имел ни малейшего представления, но его соотечественник хотя бы открыто не высказывал презрения. За исключением генерал-аншефа, только он поприветствовал Оско кивком.

Тау объявил начало совещания. Не менее, а возможно, и более важным, чем само собрание, было составление протокола, который, без сомнения, отправят императору. Каждый офицер представился, и генерал тщательно отметил всех присутствующих. Когда они убедились, что каждый из них действительно находится в палатке, они предоставили свои отчёты о ходе подготовки и материально-техническом обеспечении – до боли обыденные процедуры. Используя впечатляющий набор витиеватых фраз и выражений, генерал сообщил им, что у него нет для них новостей. Один за другим офицеры отказывались от возможности высказаться по прочим вопросам, пока очередь не дошла до командира Фаошэня, нетерпеливо наклонившегося вперёд.

– Генерал, разрешите высказать жалобу административного характера.

Оско сморгнул сон с глаз, поскольку большинство подобных жалоб имели отношение к нему.

– Разрешаю, командир.

– Благодарю вас, генерал-аншеф. Хоть мне и больно об этом говорить, но войска особого назначения под командованием недавно назначенного генерала Харкаса вновь были замечены в стычках с другими солдатами, что было тщательно задокументировано. Согласно военным доктринам, подобные ситуации во время кампании требуют принятия серьёзных мер.

Перо Тау зависло над пергаментом, а его взгляд метался по помещению.

Оско сдержал вздох. В подобных случаях речь шла не о решении проблемы, а об одержимости правилами. Предполагалось, что Оско должен признать истинность жалобы и извиниться, пообещав разобраться в ситуации. Однако командир Фаошэнь, по общему мнению, был некомпетентен: в армию его сослали родственники, чтобы не позволить вмешиваться в семейные дела, и потому Оско мог с лёгкостью проигнорировать этот ритуал.

Он безучастно заговорил:

– Если любимцы императора ввязываются в поединки, генерал-аншеф, то, разумеется, виновными должно считать их противников, иначе мы рискуем вызвать недовольство сына неба. Но я склоняюсь перед вашей мудростью.

Мощный лоб Тау сморщился, а взгляд вернулся к Фаошэню.

– Согласен. И предлагаю вам официально отозвать жалобу.

Лицо юного командира зарделось. Он пошёл на риск, но лишь усугубил свою постыдную репутацию.

– Конечно, генерал-аншеф, – поклонился он со стула, – как всегда, вы правы, и я отзываю жалобу.

Тау черкнул строчку на пергаменте и закончил совещание, как всегда не обговорив порядок действий, если на них нападут или если случится вообще что-либо непредвиденное.

К тому времени, как они покинули удушливую палатку, солнце уже полностью зашло за горизонт. В какой-то миг он встретился глазами со своим соотечественником и увидел в них хорошо скрываемое напряжение, которое, как он подозревал, отражало его собственное. В этом быстром взгляде, как показалось Оско, сверкнуло взаимопонимание – оба чувствовали унижение от осознания того, что однажды вот эта армия их победила и низвергла Голубой Город.

Развернувшись, они пошли каждый своей дорогой, и Оско подумал, что даже сейчас, несмотря на слабую дисциплину и примитивную тактику, они снова победят. Благодаря огромной армии они одолеют врага, и последний свободный город Юга падёт. Даже варвары с их колдуном не смогут остановить такую силу, и потому им придётся бежать или погибнуть.

Вернувшись к себе в палатку, Оско сел на койку и долго смотрел на спрятанную бутылку рисового вина. Много позже он её взял и понадеялся, что его детям предоставится лучший шанс.

Глава 28

– Земля! – закричал сверху матрос с опухшими глазами. – Это рай, братцы! Я вижу песок!

Дала тихонько плакала в полуразбитом корпусе шамановского «Королетворца», пока по кораблю разносились радостные возгласы. Мужчины и женщины обнимались и благодарили Нанот или старых морских богов за то, что те их пощадили. Многие из матросов, которые не вычерпывали с судна воду, спали прямо там, где упали.

Дала взяла себя в руки и повернулась к служанкам, с улыбкой принимая поклоны и слова восхищения от имени Нанот за то, что пощадила их. Застонав от удовольствия и боли, она отпустила железное кольцо, за которое держалась всё это время, и, шатаясь, поднялась на ноги.

– Отдыхайте, дети мои, – отпустила она девушку, которая первой поднялась вместе с ней. – Я скоро вернусь.

Даже теперь, когда море успокоилось, у неё сводило живот, но тем не менее ей удалось подняться по мокрой лестнице. Люди повсюду вычерпывали воду, что просачивалась сквозь искорёженные или разбитые части палубы, скапливаясь в нижних участках корабля.

– Сколько дней прошло с начала шторма, капитан?

Седеющий мужчина, чьи глаза остекленели, а лицо постарело на десяток лет, прислонился к штурвалу.

– Не знаю, Святая Матерь. Три, может, четыре. Мы выжили лишь по милости божьей.

Дала неверяще моргнула. Казалось, прошли месяцы. Она положила руку ему на плечо, чтобы сказать, что его прошлые действия её не оскорбили. В отличие от многих своих коллег, Дала знала, что в чрезвычайных ситуациях компетенция подчиняет себе иерархию.

– По милости Матери, а также благодаря вашему профессионализму и профессионализму ваших людей, капитан. О ваших подвигах в этом море узнают все, обещаю.

Старый моряк собрал последние силы, чтобы