Хозяин облачного трона II - Алексис Опсокополос
Директор выдержал паузу, посмотрел мне прямо в глаза и, ехидно ухмыльнувшись, добавил:
— Если ты не уйдёшь, я поставлю тебя на бой с Фралленом — это будет ему моральной компенсацией за твоё упорство. У Дариса мощный родовой дар, он, возможно, сильнейший курсант этого выпуска. Он тебя просто разорвёт. Размажет по арене. И сделает это в первом раунде! И ты останешься на второй год, а там за девять месяцев учёбы я уж найду повод, чтобы вышвырнуть тебя из академии окончательно. И никакая госпожа Тианелия тебе не поможет! Так что бери деньги и уходи. Пока у тебя ещё есть выбор.
Я молча кивнул, давая понять, что всё услышал. Но если раньше я хотя бы теоретически мог допустить, что возьму эти деньги: всё-таки десять тысяч золотых — сумма огромная, то теперь вопрос был закрыт окончательно. Десять тысяч я ещё заработаю, а вот шанса прилюдно отлупить самодовольного, зажравшегося барончика больше никогда, возможно, уже не представится. Я посмотрел директору прямо в глаза и спокойно сказал:
— Не вопрос. Я готов выйти на поединок против Фраллена. Да хоть против вас. Но добровольно из академии я не уйду. Ни за что.
И тут директора будто переклинило: его лицо налилось красным и начало слегка светиться, на висках выступили жилы, его как-то странно затрясло, с кончиков пальцев начали слетать небольшие язычки пламени. И по всей комнате пошли всполохи магии — воздух задрожал и заискрился, с полок посыпались бумаги и мелкие предметы.
Директора трясло так, что казалось, сейчас лопнут все пуговицы на его камзоле. А ещё от него пошёл дым — чёрный и довольно густой. Похоже, он слишком долго держался, но я всё же смог разозлить его по-настоящему.
— Конец тебе, щенок! — взревел директор. — Ты ещё не раз пожалеешь о своём упрямстве!
Я смотрел на эту истерику, на густой дым, идущий от директора, и вдруг понял, что теперь точно знаю, что значит выражение «задница пригорает и дымится». Тут же вспомнились все старые шутки на эту тему из прошлой жизни, и я не выдержал — рассмеялся. И это я, конечно, сделал зря. Директора окончательно перекосило.
Он рычал, брызгал слюной, пытался что-то сказать, но от злости выдавал лишь какие-то нечленораздельные звуки. Всплески его магии я уже ощущал телом, воздух вокруг словно загустел и начал светиться, как при северном сиянии, казалось, ещё чуть-чуть и рванёт весь кабинет. Однако директор каким-то чудом смог немного успокоиться, и его невнятные оглушающие вопли трансформировались в два слова:
— Пошёл вон!
Я встал, поправил камзол, но прежде чем уйти, спокойно сказал:
— Кстати, если вы решите обмануть меня и не поставите в диплом отличные оценки, я напишу жалобу в столичное управление образования и в ней укажу, что вы заставили меня подписать бумагу о прощении Фраллена под угрозой отчисления.
— Будут тебе отличные оценки! — прорычал директор. — Будут! Я слово всегда держу! Только толку от них никакого не будет! Потому что ты останешься на второй год после поединка!
Хотелось напомнить этому лживому ублюдку, как он «держит слово», но Тину подводить было нельзя. Так что я просто усмехнулся и вышел.
Секретарша сидела в приёмной белая как мел — видимо, нечасто ей приходилось слышать, как директор орёт так, что стены дрожат. Увидев меня, она поднялась со своего места и тревожно спросила:
— С господином директором всё в порядке?
— Да, — ответил я, беря чемодан. — Только лекаря ему вызовите. Хотя лучше пожарных.
Секретарша замерла, не поняв, шутка это или нет, а я прошёл мимо, не оборачиваясь.
Когда вышел из приёмной, вспомнил своё предчувствие, что директор — гнида лицемерная что-нибудь да выкинет, и констатировал тот факт: что меня не подвели ни предчувствие, ни гнида. Невольно усмехнулся и отправился дальше.
Когда я вышел в центральный холл, взгляд сам собой скользнул к коридору, ведущему в то крыло, где располагался кабинет Тины. Захотелось свернуть — просто заглянуть, чтоб хотя бы узнать, здесь ли она ещё. Но нельзя. Мы с ней договорились, что никаких визитов по личным вопросам, никаких намёков, никаких взглядов в стенах академии. Слишком опасно, слишком много глаз и ушей.
И всё же тянуло. И довольно сильно. Я поймал себя на мысли, что, кажется, начинаю скучать по ней. Как бы такими темпами ещё и не влюбиться ненароком. Этого мне только не хватало. В целом-то ничего плохого в этом я не видел, но мезальянс напрягал.
Это с Лирой можно было крутить роман и допускать, что он может перерасти во что-то большее — мы были с ней почти ровесники и примерно одного уровня, но вот роман с богатой и влиятельной столичной дамой, родственницей самого Советника Императора по финансам, которой неизвестно сколько лет на самом деле и которая, возможно, ещё и замужем…
Тут однозначно перспектив у отношения не было никаких. У нормальных отношений, разумеется. Но это не означало, что мы с Тиной не можем под занавес провести ещё пару волшебных ночей в отеле.
Я пришёл в свою комнату, она встретила меня тишиной — соседи были на занятиях. Поставил чемодан в угол, решив разобрать его вечером, и посмотрел на часы. До обеда оставалось сорок минут. Ни то ни сё. Идти в библиотеку, чтобы покопаться в энциклопедиях и подшивках «Императорского вестника» и поискать интересующую меня информацию о Виалоре и Арденаире смысла не было — на это нужен не один час.
Возникла мысль завалиться на кровать и вздремнуть, но спать совершенно не хотелось. Да и голова кипела от разных мыслей после разговора с директором. Особо интересовал один момент: не обманул ли этот гад меня насчёт поединка — в частности, насчёт того странного пункта о поражении в первом раунде. С него станется, он мог и соврать, в надежде, что я куплюсь и возьму деньги.
Но мне очень хотелось, чтобы директор сказал правду — слишком уж велик был у меня соблазн отлупить Фраллена. И не просто отлупить, а ещё и оставить барончика на второй год. И я отправился в библиотеку. Это на поиски информации о Виалоре нужно время, а найти положение академии о
