И возродятся боги - Наталья Способина
Кафешкой оказалась большая трапезная, располагавшаяся в пристройке позади дома. Входя в нее вслед за Враном, я чувствовала себя немного неловко. Здесь стояло несколько довольно больших столов, окруженных циновками. Столы были такими же низкими, как в любом местном доме. За одним из них сидели два полусонных воина, о чем-то вяло переговариваясь. Больше в комнате никого не было. Один из савойцев посмотрел на нас с ленивым любопытством, второй даже не поднял головы от тарелки.
Вран указал нам с Димкой на один из столов и направился к выходу. Я открыла было рот, чтобы спросить, что нам теперь делать, но слова в моей голове собирались в предложения гораздо медленнее, чем перемещался Вран. Когда я наконец смогла сформулировать вопрос, его уже и след простыл.
Димка плюхнулся на циновку и стал с интересом поглядывать в сторону мужчин. Спустя мгновение я поняла почему: у локтя одного из них лежали ножны с кинжалом. Неожиданная тяга моего ребенка к холодному оружию начинала всерьез беспокоить.
В столовую вошел мальчик лет десяти с подносом в руках. Дима вскочил на ноги и замер рядом со мной. Из детей на острове он общался только с девочками в доме Граны. Единственным мальчиком, с которым он сталкивался до этого, был сын Альгидраса, и Димка до сих пор не желал обсуждать их поединок, с какой бы стороны я ни пыталась подступиться к этому вопросу.
Мальчик молча приблизился к нашему столу и бухнул на него принесенный поднос. Два фрукта, похожие на персики, соскочили с тарелки и покатились в разные стороны. Дима ловко их поймал и водрузил на место.
– Спасибо, – произнесла я по-кварски.
Мальчик бросил на меня презрительный взгляд и молча удалился. Дима проследил за ним до двери и повернулся ко мне:
– Почему он не ответил?
– Не знаю, – пожала плечами я и опустилась на циновку у стола. Есть не хотелось.
Мужчины за столом не смотрели в нашу сторону, но делали это так нарочито, что было ясно: произошедшая сцена не прошла мимо их внимания.
– Это невежливо! – гнул свое Димка.
– Да, – не стала спорить я. – Но может быть, у него просто плохое настроение.
– А Нина Львовна говорила, что нужно держать свое плохое настроение при себе. – Он уселся на циновку, но приступать к еде тоже не спешил.
– Не все это умеют, – вздохнула я. – Кушай.
– Вот только я вырасту… – пробормотал Димка себе под нос и, к моему удивлению, добавил что-то на кварском.
Один из воинов бросил на него взгляд и улыбнулся. Мое же сердце едва не остановилось. Как быстро мой сын влился в этот мир! Как быстро мы стали говорить на разных языках!
– Что ты сейчас сказал? – стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, спросила я.
– Не скажу, – насупился он. – Ты ругать будешь.
– Не буду, – пообещала я.
– Будешь, – уперся ребенок.
Я не знаю, чем бы закончился этот спор, если бы в трапезной не появился Алвар. Как всегда, с улыбкой. Мы встали ему навстречу.
– Что такое кафешка, краса? – первым делом спросил он, подойдя к нам и крепко меня обняв.
Я обняла его в ответ, коснувшись ладонью голого плеча, потому что на нем вновь была рубашка без рукавов. Его кожа была ощутимо горячее моей. Я ожидала почувствовать отголоски его эмоций, однако прикосновение не отозвалось ничем, и это вернуло мою ночную тревогу.
– Кафешка – это там, где едят, – выпалил Димка, желая привлечь к себе внимание.
– Мой юный друг, – отстранившись от меня, широко улыбнулся Алвар. – Я не заметил тебя.
Он приложил ладонь к груди и слегка поклонился. Димка старательно за ним повторил. Алвар кивнул своим воинам, что-то спросил у одного из них и приглашающим жестом указал нам на стол.
– Я вижу, вы еще не принимались за еду.
– Нам ее принес злой мальчишка, – насупившись, пожаловался Димка.
– Злой? – приподнял бровь Алвар, устраиваясь на циновке напротив нас.
– Да. Мама сказала спасибо, а он не ответил.
Дима на миг замолчал, а потом выпалил какую-то фразу на кварском. Алвар некоторое время внимательно на него смотрел, а потом, отломив кусочек лепешки, произнес:
– Мужчина не должен обещать то, чего не собирается выполнять.
– Я собираюсь! – задиристо воскликнул мой сын.
– Вы о чем? – уточнила я.
– А еще мужчина не должен обижать свою мать, – по-прежнему глядя на Димку, произнес Алвар.
– Я не обижаю. Наоборот!
– Ты обижаешь ее тем, что говоришь на незнакомом ей языке. Ваш язык для меня очень сложен, но я говорю на нем, хотя твоя мама – единственная, кто его понимает.
– Еще дядя Олег, – хмуро сообщил Димка.
– Да. Но дядя Олег понимает много разных языков. Мы с ним могли бы говорить на любом другом. Сила мужчины в том, чтобы…
– Но я хочу ее защитить, – перебил Алвара Димка. Он явно завелся, и, кажется, ему было очень важно доказать Алвару, чего он стоит. – Я хочу наказать того, кто ее обижает.
Алвар прожевал кусочек лепешки, а потом очень серьезно сказал:
– Защита и наказание – разные вещи. Защита – это сделать так, чтобы никто даже думать не смел обидеть того, кто тебе дорог. А если дело дошло до наказания, значит, ты уже не справился с защитой.
Димка нахмурился, задумавшись. Я хотела было сказать Алвару, что он пытается обсуждать с пятилетним ребенком слишком серьезные вещи, но мой сын вдруг произнес:
– А если я не справился?
– Найди того, кто с этим справится, пока сам не войдешь в силу, – улыбнулся Алвар.
Димку, к моему удивлению, ничуть не обидело явное указание на его малолетство. Наоборот. Он вдруг подался вперед и схватил Алвара за руку как раз в тот момент, когда тот пытался отломить еще кусок лепешки.
– А ты мне поможешь? – напрямую спросил Димка.
Алвар бросил взгляд на меня, а потом посмотрел на моего сына.
– Конечно, Димар. Ты можешь всегда на меня рассчитывать.
Ребенок расплылся в улыбке и принял протянутый Алваром кусок лепешки.
Дважды в трапезную заходил тот самый мальчик, которого Димка окрестил злым. Мой ребенок с надеждой поглядывал на Алвара, но тот делал вид, что не замечает его взглядов. В самом конце трапезы Дима не выдержал и спросил, почему Алвар ничего не говорит тому мальчику, на что получил ответ:
– Мы должны чтить законы дома, давшего нам приют. По местным обычаям женщины и дети не могут трапезничать
