Судьба Одина - Скотт Оден
И сквозь все это Гримнир двигался незамеченным, как один из бесчисленных нищих, которые называли Вечный город своим домом. Он последовал по стопам Всеотца и вскоре оказался на высоком берегу, откуда открывался вид на серебристый Тибр. На берегу возвышалась античная кирпичная башня — часть храма или какого-то другого сооружения, ныне утраченного. Время и стихии разрушили фундамент башни, ее квадратные зубчатые стены, и от них остались только три стены и полуразрушенная лестница. Из-под башни, из недр земли, торчало такое же античное дерево. Ветви и стволы переплетались между гниющими кирпичами, так что Гримнир уже не мог сказать, где начинались одни и заканчивались другие. Он присел на корточки с подветренной стороны башни и заметил ветхий мост из камня и дерева через реку.
— Сломанный мост, — пробормотал он. — А это, должно быть, Ватиканский холм.
На дальнем берегу реки возвышался холм. В его тени Гримнир разглядел стены еще одного сооружения. Огромная базилика, защищенная крепостными валами, с открытыми воротами. Глаза Гримнира сузились. Это место имело такую же дурную репутацию, как и мост, ведущий к нему, — заросшее сорняками и гниющее, его камни крошились, а ворота свисали с проржавевших петель. И, казалось, каждого бродягу в Риме притягивало к этому месту, как железо к магниту.
Сотни попрошаек и бродяг толпились на мосту, отчего деревянные перекрытия опасно скрипели и раскачивались над темным как ночь Тибром. Прокаженные и нищие теснили друг друга за первенство, и всех их привлекли слова, которые нараспев произносил одетый в серое священник, стоявший на постаменте на противоположном берегу, одноглазый нищенствующий монах:
Идите, дети, | и переходите мост,
Такова воля Господа, Бога вашего!
Идите, дети, | и не медлите!
Требуйте награды, посланной Небом!
— Старый хитрец, трясун скамеек, — пробормотал Гримнир. Он полагал, что эта «посланная небом награда», которую Один обещал этим ничего не подозревающим овцам, имела много общего с пищеводом Злостного Врага, их кровью и скрытыми цепями рабства. Да, Гримнир чуял свою добычу даже сквозь речные миазмы — смешанный запах серы и могильной гнили, который наполнял воздух вслед за Нидхёггом. Злостный Враг находился на другом берегу Тибра, скрываясь в полуразрушенных руинах базилики Пригвожденного Бога. И чтобы добраться до него, Гримниру сначала придется проскользнуть под носом у его хозяина.
Идите сюда, дети, | и перейдите мост.
Мост был единственным способом переправиться. На этом пустынном участке берега он не увидел ни лодок, ни бревен, достаточно прочных, чтобы выдержать его вес. Этот вес — из-за железа в его черной крови и костного мозга — делал его никудышным пловцом. И течение Тибра унесет его от моста в ту сторону, откуда он пришел. Нет, это должен был быть этот мост, и это должно было произойти сейчас.
Идите, дети, | и перейдите мост.
Это казалось неправильным, но Гримнир знал, что это возможно. И он мог это сделать. Он мог проскользнуть мимо этого одноглазого любителя оставлять воронов голодными, прокрасться в базилику, вон туда, и зарубить Злостного Врага прежде, чем старый Один что-нибудь сообразит. Да, ему просто нужно было замаскироваться.
Идите, дети, | и перейдите мост.
Неподалеку от того места, где он притаился, Гримнир увидел группу отставших, вышедших из-за осыпающейся каменной ограды. Они направились к мосту, и им не нужно было ни прятаться, ни соблюдать тишину. Никто из них не обратил внимания на скрюченную фигуру, закутанную в шерсть, которая присоединилась к хвосту их кортежа.
— Что это за место? Церковь? — спросил один из попрошаек помоложе, парнишке едва исполнилось пятнадцать. Беззубый седобородый мужчина по-отечески обнял молодого нищего за плечи.
— Это базилика Святого Петра, — сказал старик, указывая рукой. — Когда я был в твоем возрасте, мальчик, это было сердце всего христианского мира. Там жил сам Бог, когда спустился с Небес, чтобы навестить свою паству! И он говорил с нами на хорошем итальянском через своего земного посланника, Папу римского. Да, это были дни вина и роскоши, парень. Толстые священники раздавали объедки со своего стола, кардиналы с карманами, полными золотых безантов, подавали бедным и нуждающимся… и мы бедные и нуждающиеся, а?
— Что же с этим случилось?
Гримнир навострил уши.
Седобородый сплюнул в грязь:
— Старый Папа умер, и эти вероломные кардиналы избрали посланником Бога подлого француза! Француза! А ты знаешь, какие лжецы и воры эти галльские ублюдки! Что ж, он отказался сидеть на троне Святого Петра здесь, в благословенном городе. Вместо этого он собрал и перевез весь Божий двор во Францию, в какой-то свинарник под названием Авиньон. И находится там уже сорок лет.
Сердце всего христианского мира. Гримнир предположил, что Волчица, должно быть, имела в виду… сердце царства Пригвожденного Бога. Да, в этом был смысл.
Когда они приблизились к концу моста, процессия нищих замолчала. Все они зачарованно слушали ритмичное пение так называемого священника на другом берегу реки. Многие из них присоединились к толпе, прокладывая себе путь по скрипучему мосту, который представлял собой нечто вроде досок, вбитых в древний фундамент. Гримнир услышал визг и редкие крики, сопровождаемые всплесками, когда нищие по краям толпы поскальзывались и падали в Тибр.
Гримнир шел вместе с ними, опустив голову. Голос Одина продолжал монотонно звучать, не меняясь. Гримнир делал шаг за шагом, двигаясь подобно другим нищим.
Идите, дети, | и переходите мост,
Такова воля Господа, Бога вашего!
От звука этих слов, от их интонации у него заныли зубы. Что-то в глубине его сознания, что-то не принадлежащее ему, кричало,
