Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф
Снова стук.
Кто ж это? Да, ведь на сегодняшний вечер он назначал встречу новому ученику, приведенному Чистиком. Рослый, левша, учился еще у кого-то, однако признаться в этом не пожелал… а впрочем, хорош, хорош. Способен! Откровенно сказать, талант. Может, это он? На урок пришел, а? Хотя в городе вон что творится?
И снова стук, довольно-таки торопливый…
Вернувшись к окну, Меченос выглянул наружу.
Шелк обреченно вздохнул. Дом оказался абсолютно темен, а когда он приходил сюда впервые, окна второго этажа полыхали огнями. Глупо, как глупо… выходит, напрасно он понадеялся застать старика дома.
Постучав в третий раз, он отвернулся от двери, но тут над его головой с грохотом отворилось окно.
– Так это ты? Прекрасно! Прекрасно!
Окно захлопнулось, а дверь едва ли не с комедийной быстротой распахнулась настежь.
– Входи! Входи! Только дверь запри на засов, ладно? А это что? Птица? Ручная? Наверх! Наверх!
Выкрикивая все это, Меченос размашисто жестикулировал саблей, обок от него, подхлестываемая ночным ветром, скакала, прыгала его тень, а его буйная седая шевелюра словно бы зажила отдельной, собственной жизнью.
– Мастер Меченос, мне нужна твоя помощь.
– Человек… Хор-роший? – прокаркал Орев.
– Очень, очень хороший, – заверил его Шелк, всем сердцем надеясь, что не ошибся, и ухватил «хорошего человека» за плечо, едва тот повернулся к лестнице. – Я помню, что должен был вечером сего дня прийти на новый урок, но пришел не за этим. Обучаться бою я, мастер Меченос, сейчас не могу, однако мне нужен твой совет.
– Вызван? Вынужден драться? А что я тебе говорил! Какое оружие?
– Я очень устал. Нельзя ли тут где-нибудь присесть?
– Наверх!
На второй этаж старик взлетел с тем же проворством, что и в сфингицу. Следом за ним, едва волоча ноги, наверх взобрался и Шелк.
– Вначале урок!
Светочи, вспыхнувшие от громкого выкрика старика, засияли еще ярче, стоило ему хлестнуть по стене рапирой.
В саквояже осталась лишь желтая рубашка, однако руку он оттягивал, словно набит битком, и Шелк бросил его в угол.
– Мастер Мече…
Меченос, сдернув с крюка вторую рапиру, хлестнул по стене и ею.
– Пришлось подраться?
– Скорее нет… хотя в определенном смысле, пожалуй, да.
– Мне тоже! – объявил Меченос, бросив вторую рапиру Шелку. – Уложил пятерых. Ох уж эти стычки! Руку портят! Технику губят!
– Бер-регись! – заверещал Орев, взмыв к потолку.
Шелк поспешил пригнуться.
– Не кланяться!
Новый размашистый удар, и на сей раз свистнувший в воздухе клинок сухо, трескуче щелкнул о бамбуковый клинок рапиры Шелка.
– Так что тебе нужно, отрок?
– Сесть. Отдохнуть.
Устал Шелк до смерти, в груди кололо, лодыжка отзывалась ноющей болью на каждый шаг, но он парировал и парировал, досадуя на то, что безумный старик не станет ничего слушать, пока не победишь его, или не проиграешь, а проигрыш (казалось, об этом нашептывает на ухо кто-то из богов) сегодня, сейчас означает смерть: с поражением глубоко внутри погибнет нечто, поддерживающее его жизнь и силы после ранения, а вскоре после этого умрет и он сам.
Финт, выпад, финт, выпад… Собрав волю в кулак, Шелк бился бамбуковой рапирой за собственную жизнь. Длина рукояти как раз позволяла обхватить ее обеими руками. Так Шелк и сделал, и принялся рубить, ломая защиту старика – справа, слева, вновь справа… Израненный, едва державшийся на ногах, он все-таки превосходил силой любого старика, как тот ни будь силен и подвижен, и теснил, теснил Меченоса, рубил, колол с бешеной быстротой.
– Где ты выучился этому двуручному уколу, отрок? Ты разве не левша?
Выскользнувший из-за пояса, иглострел Мускуса упал на парусиновый половик. Пинком ноги отшвырнув оружие в сторону, Шелк сдернул со стены еще рапиру, парировал атаку одной, другой, а свободной нанес удар сам – справа, слева, справа, сверху в голову… и вдруг ступня Меченоса прижала к полу рапиру в правой руке, а тупой кончик Меченосовой рапиры угодил прямо в рану, отозвавшуюся мучительной болью.
– Сколько возьмешь, отрок? Сколько с меня за урок?
Старательно скрывая мучения, причиненные легчайшим из ударов, Шелк в недоумении пожал плечами.
– Это ведь я должен платить тебе, сударь. Вдобавок ты победил.
– Шелк победить! – объявил Орев с рукояти ятагана на стене.
«Шелк умирать, – мысленно поправил его Шелк. – Что ж, ладно. Быть по сему».
– Но я кой-чему научился, отрок! Знаешь, как давно у меня не бывало учеников, способных хоть чему-то меня научить? Я заплачу! Перекусить? Голоден?
– Кажется, да.
Опершись на рапиру, Шелк (точно так же всплывают из глубин памяти запомнившиеся в детстве лица) вспомнил, что когда-то у него имелась трость с резной головой львицы на рукояти и он точно так же опирался на нее, когда был здесь в прошлый раз… вот только откуда у него могла взяться такая вещь и что с нею сталось после?
– Хлеба с сыром? Вина?
– Чудесно.
Подобрав саквояж, Шелк последовал за стариком вниз.
Удивительная чистота кухни странным образом сочеталась с ужасающим беспорядком: везде и всюду бокалы, тарелки, миски, кастрюли, половники, а в предложенном Меченосом кресле вольготно, словно всерьез вознамерившись присоединиться к их разговору, расположилась железная форма для хлеба, без церемоний отправленная хозяином в дровяной ящик. Разномастные бокалы звякнули о стол столь громко, что Шелку на миг показалось, будто оба они дали трещину.
– Выпьешь чуток? Красное, из вен героев! Не откажешься?
Впрочем, вино уже, булькая, лилось в бокал Шелка.
– Получил от ученика! Факт! Вином расплатился! Слыханное ли дело? Клялся, что ничего дурного тут нет! Да, как же! Отнюдь! Ты как думаешь?
Шелк пригубил вино, затем опорожнил бокал до половины. Казалось, он в самом деле пьет из той склянки, свисавшей со столбика для балдахина, вливает в горло новую жизнь.
– Птичка… пить?
Шелк кивнул головой и, не найдя под рукою салфетки, утер губы носовым платком.
– Нельзя ли обеспокоить тебя, мастер Меченос, просьбой о чашке воды для Орева?
Приведенная в действие, помпа у раковины засипела, забулькала.
– Ты на улицы выходил? Город бунтует! Засады! Удары из-за угла! Камни градом! Не швырялся камнями с тех пор, как мелюзгой числился! Была у меня праща… у тебя тоже? Оружному – оно лучше!
Хрустально-чистая вода, хлынув из носика помпы, точно слова с языка Меченоса, наполнила до краев мятую оловянную кружку.
– А этот-то новый малый, Шелк! Он им еще покажет… покажет, увидишь! Схватки, схватки! Камень швырнул, укрылся, ори во всю глотку! Пятерых вот этим мечом, я ж рассказывал? Или нет? Пращу смастерить сумеешь?
Уверенный, что его дурачат, однако нисколько этим не возмущенный, Шелк вновь кивнул головой.
– Я тоже! Было дело, неплохо с ней управлялся!
Следом за кружкой Меченос водрузил на стол щербатое зеленое блюдо с бесформенным комом покрытого белой коркой сыра величиной разве что чуточку меньше головы Шелка.
– Гляди!
Брошенный через всю кухню, длинный мясницкий нож вонзился в сыр на добрую треть.
– Ты спрашивал, много ли времени я нынче вечером провел на улицах…
– Думаешь, там сейчас хоть кто-то
