Дитя минувшего - Кристина Веда
Широкие, сводчатые проходы из комнат сами приглашали прогуляться по избе. На каждом шагу ждало что-то новое, при этом терем казался пустым. Только огромный стол из толстого дерева венчал центр просторной залы. За ней протянулись ряды высоких стульев. Терем словно ждал гостей, готовился к празднику, но всё пустовало и восковые свечи на деревянных, узорчатых подставках стояли целыми. Никогда и не зажигались.
– Вы можете пройти в горницу, отдохнете и расскажете о своем пути, – прозвенел Коляда и закрыл за собой двери. Величественно, с прямой спиной он прошел в другую комнату, где у пола лежали ковры.
Марк пошел за ним, а я обернулась, выискивая глазами Хранителя.
– А как же…
– Касим? – догадался Коляда, поймав мой испуганный взгляд, – отбрось свои думы, вестнику нечего делать в доме. Он отправился к своим родичам, но позже вернется, если ты того желаешь.
Обернувшись на закрытые двери, я с вдруг возникшей пустотой в душе прошла за Колядой.
На стенах висели вышивки с красными узорами по кайме. У стены расположилась огромная белая печь, наверху которой красовался настил.
Коляда присел за лавку у стола и пригласил нас занять места напротив него.
Стоило ему ударить в ладони, как на столе развернулась скатерть и яства заставили всё пространство. Из горшков приятно дымилась каша, ломти хлеба, чеснок, луковицы заполнили тарелку, а в центре стола оказалась репа, из которой также что-то ароматно дымилось. В больших деревянных кружках оказался квас.
Мои глаза забегали по еде, но я к ней не притронулась. Рискнула посмотреть на Коляду, изучая и запоминая его. Он встретился со мной взглядом, но ничего не сказал, также пытливо рассматривая.
Он был прелестен, в отличие от меня. Красивые, цвета первого снега волосы ровно лежали на плечах и доходили до груди. На голове мерцал обруч из кристалликов инея, что переливались холодным, зимним светом.
Мои же волосы были собранны в растрепанный хвост, колтуны даже не позволяли все расчесать.
Коляда держался величественно. На его плечах висела меховая накидка, искрящаяся, словно первый снег. Под накидкой был костюм с узорами, а талия подвязана серебряным поясом с двумя подвесками.
Я чуть придвинулась, сосредоточившись на подвесках в виде солнца и луны. Разве по рассказам Касима я не была воплощением луны на ночном небе, той частью времени, что оставалась у всех людей за плечами и отпечатывалась на посеребрённых волосах. Разве не я была воплощениям прошлого?
Если это так, то кто был солнцем и, по всей видимости, воплощением будущего?
Этот вопрос почти сотряс мое сознание, но Коляда мягко взмахнул рукой и будто стряхнул с меня… а что стряхнул?
Отец лукаво склонился над столом, показывая на еду и я вновь увидела её, точно впервые.
– Вы наверняка проголодались, пока добирались до Нави. Не стесняйтесь, – и Коляда сам подтянул к себе горшок с кашей. Под его рукой появилась окорок копченой свинины, только освобожденный из оков бумаги, – приступайте.
Еда была вкусная, теплая. Тело расслабилось и блинчиком обмякло на стуле. Коляда довольно что-то рассказывал, отвечая на вопросы Марка.
– В далекие времена Навь полнилась нечистью. Боги жили здесь, не нарушая границ и принимая подаяния. Иногда спускались в Явь, помогая людям. Но стоило князю Владимиру свергнуть богов и заточить их, как все духи, сдерживаемые в Нави, вырвались. Многие из них бродят среди людей по сей день, многие притворяются людьми, хотя навсегда останутся Навьими тварями. Я и еще пару богов остались в Нави, другие же отправились в Явь. Люди все равно нами не интересовались после облавы. Твой отец, бог Морок, давно не появлялся в Нави. Да, после свержения Великих он затаился в Навьем царстве и прятался во тьме, сам став тенью. Но его вынудили покинуть Навь. Где он сейчас доподлинно не известно, но наверняка кроется в самых темных уголках улиц и хоронится от… В целом, не важно. Как сейчас помню, Морок после свержения Великих стал необщителен, закрыт. Если бы он и захотел с тобой встретиться, Марк, то наверняка даже не вспомнил, как говорить.
Марк хотел возмутиться, это стало видно по сведенным бровям, но глоток кваса остудил его недовольство.
– Но кто заставил его покинуть Навь? – вмешалась я.
Повисла тишина, нарушаемая только стуком ложек.
Коляда словно сомневался, но через время произнес сквозь улыбку:
– Мороз.
– Мороз?
Тот кивнул, повторил:
– Один из славянских богов, Мороз, вынудил своего брата Морока покинуть Навь. Меж ними еще давно пролегла хворь.
– Погоди-погоди, – остановила я и склонилась над столом, – это что получается. Славянский бог Мороз это тот, которого все знают как дедушку Мороза? Доброго старика, дарящего подарки?
Коляда кивнул, напомнив:
– В древности они с Мороком не были сильными богами, но после свержения Великих набрались мощи. Особенно Мороз, сейчас он силен как никогда, поскольку в него верят, как в доброго духа куда больше, чем в древние годы. Они позабыли его истинную суть.
– Так это что, Дедушка Мороз на самом деле злодей? Неужели столько непослушных детей ему повстречалось?
Мой вопрос повис в тишине. Марк задумался, будто что-то вспоминая.
Какое-то время мы молча сидели, а в сознании липким комом крутилось только имя Мороза. Оно вымещало что-то важное, бившееся в сердце.
Я вытерла полотенцем жирные от окорока губы и руки, посмотрела на Коляду. Что-то важное скребло в моей голове, я должна была спросить о том, ради чего пришла.
Но, а ради чего я пришла?
– Миша, – ласково позвал Коляда, и голос его разогнал остатки мыслей. Я встретилась с его взглядом, – ты переживаешь из-за Гамаюнов?
– Да? – я задумалась и наконец в сознании всплыли птицы с человечьими головами. – Да, видимо из-за них. То, что они кричали, это ведь пророчество?
– Ты права. Это слова древнего пророчества, и Гамаюны поведали его, потому что их потревожил твой голос. Но тебе не о чем переживать, пока ты остаешься в Нави, пророчество не может сбыться, ведь ты ни мертва, ни жива.
– Разве Гамаюны не сказали про две души? – вмешался Марк.
Мне показалось, что Коляда недовольно поджал губы. Но вот улыбка вновь заиграла на его лице, и я снова расслабилась.
– А ведь правда, – вспомнила я, – они сказали: «Две искры, что от Богов бегут».
Взгляд мой непроизвольно посмотрел на Марка. Нить, что связывала нас. Могла ли она оказаться частью
