Ноктис 2: Отражения Вечности - Кирилл Грошков
«Слишком всё складно выходит.» — слова Сарэн мягко возникли в головах друзей. — «Этот тип явно что-то недоговаривает. К тому же, если там есть перстень, управляющий им, зачем это упоминать? Он бы мог прийти после смерти Королевы и забрать его самолично. Андро, всецело прав.»
— Слушай, Рекурс, всё это звучит крайне прекрасно и даже заманчиво, но почему ты рассказал нам про этот перстень? Мы же способны взять тебя под контроль сами. Творщевщина, да, это же самое логичное, что можно сделать! Тут и во мглу не ходи. — Мирко встал в нарочито вызывающую позу, однако руку с эфеса Грации так и не убрал.
— Вы сами увидите почему. — пространно молвило существо. — Ведь в Зеркальном Городе много автоматики. Есть симилиты, а кое-где вещи похуже… Проблема вся в том, что я сижу за аркой уже две сотни лет. Что творится в Городе мне ныне не известно. Одно ясно — Королева становится всё безумней и безумней.
— Ты обмолвился о смерти «других» посетителей этого места. Что нам надо сделать, дабы не кончить как они? — Калист стояла ближе всех в Низведённому, однако совершенно не чувствовала страха.
— Самое главное: не попадитесь автоматике на первых уровнях. Я полагаю, там сгинули последние гости.
— Последние? Сколько их вообще было⁈ — Фитс эмоционально махнул ладонью.
— За моё время снаружи, пять групп.
— И все погибли?
— Раз уж я до сих поря сижу тут, то да. — Рекурс рассмеялся, что заставило компаньонов уйти в свои не самые светлые мысли ещё глубже.
— Так вот как ты узнал язык… — Фитсрой был в смятении.
— Хм, не поняла, Фитс. — заговорила Фей, подойдя к Лжеспасителю со спины.
— Я слышал о подобном ещё до Затопления Мира. Эти самые Города являлись сосредоточением всего того, что смогла создать Первородная Империя в дни своего величайшего могущества. Наши регалии, даже времён Союза, и в подмётки не годились тем знаниям, что хранились в стенах чертогов Империи. — мужчина указал ладонью на возвышающийся Город. — К этому также прилагались и не самые добрые истории. Мол путники, что забредали за безопасный периметр, никогда не возвращались обратно, а симилиты, что служили в Городах, отчего-то получали личности и знания умерших.
— Отец Света… — на выдохе сдавлено сказала Калист. — Они из них создавали симилитов.
— Видимо, так. А память этих бедняг каким-то неведомым образом передавались всем, кто был связан с Городами.
— А вы не так глупы, как другие. — Рекурс кивнул всем собравшимся. Если бы он был человеком, скорее всего, он бы улыбался. — Теперь-то вы понимаете, что приходить сюда ради сокровищ, или в вашем случае, зеркал, так как большинство из вас творцы, не самый лучший выбор.
— Не самый лучший — это Изумрудный Город. — Фитс кивнул сам себе в подтверждение.
— Изумрудный был создан для других целей, нежели Зеркальный. Однако, я думаю, вам стоит сделать выбор. Я не настаиваю и не говорю про спешность. Поговорите, обсудите это между собой. Ваше решение может сыграть значительную роль в судьбе мира, а возможно вы просто погибните бесславной смертью, встав в один ряд с другими такими же авантюристами. Королева не делает исключений.
Рекурс отвернулся вместе со своим оружием и неожиданно для всех, откинул забрало своего рифлёного закрытого шлема.
Вновь воцарилось тягучее молчание.
— Это… почти человек. — озвучила мысли всех собравшихся Фей.
Калист была полностью согласна со своей ученицей.
Из-под забрала выглядывало неуловимо знакомое лицо человека с той лишь разницей, что кожа его была серой. И на щеках и на висках пульсировали чёрные вены. Глаза его имели серые зрачки со странными красными, явно искусственно нанесёнными, шрамами, едва заметными, но не дающими забыть, что перед девушкой сидит совсем не человек. Сама голова существа была очевидно больше человеческой, хотя это и не сильно бросалось в глаза.
— Теперь, когда вы узрели то, что я похож на вас, вам будет проще меня не бояться. — молвил Рекурс и перевёл взор на тихое туманное ночное море.
* * *
Ариан встал из-за своего стола, проведя рукой по его краю и задев пару папок, набитых бумагами.
Мужчина меланхолично напевал себе очередную сонату, услышанную им в Ином Мире.
«Ох, Мерсейл… Если бы я знал, на что ты готова ради сохранения „своего“ дела, я бы прикончил тебя без раздумий.»
Первый среди Равных коснулся пальцами одиноко лежащего листа бумаги. Это был документ, провозглашающий Шпильград частью Respublica с выборным губернатором и тому подобными излишествами народовластия.
Мужчина уже поставил на нём подпись, готовясь передать нужным людям, однако… он переменил своё мнение.
В городе ожидаемо начались беспорядки. Бывшие стражники Дворца и уже прогнанные прочь слуги, умудрились за какие-ты часы распространить слухи об убийстве всей оставшейся местоблюстительской семьи. Ариан не смог или же банально не захотел бить на опережение. Манифест об отречении от престола Мерсейл так и не был озвучен.
«Этот город доказал, что управлять им сможет лишь безумец. Res publica не нуждается в подобных спорных приобретениях. А как соперник, Шпильград перестал существовать ещё во времена краха государства Астерзаля. Очень удачно, что Морэй теперь захвачен войсками Кина.»
Ариан резким движением разорвал документ напополам, а потом сделал это ещё раз и ещё, выпуская злость наружу.
«Уже одно нападение толпы на Дворец отбито. Земля начинает гореть под нашими ногами. Пора уходить.»
Монтморен расправил плечи и надел себе на голову обруч, что в удар сердца стал короной, Первородным Венцом. Ариан был готов применить силу Низведённых, если на то будет надобность.
Мужчина обернулся к укромному углу комнаты, где лежала призма.
«Ещё рано. Необходимо поговорить с Анналейсой.»
Ариан двинулся в сторону выхода из своих покоев.
* * *
Спускаясь по круговой лестнице Казематов Хрустального Дворца, Первый явственно ощущал, как дрожат стены постройки. Толпы народа собирались у ворот и их уже было не отогнать выстрелами арбалетчиков. Шпильград продолжал планомерно вскипать.
К сему делу явно приложили руку выжившие после волны беспорядков и эфирной ломки остатки Семей города, а возможно и известный всем местным «Паук», сына которого так неосмотрительно убил Астерзаль. У этого персонажа, с точки зрения Ариана, были свои резоны мстить Архонтам, которые уже давно перестали быть скрытными, являясь лишь ширмой, второй кожей для деятельности куда более незримой Res publica.
С каждой новой ступенью, Монтморен вновь и вновь возвращал себе относительно беспристрастное расположение духа. Он не желал показывать Анналейсе или же кому-либо ещё свои истинные сомнения и думы.
Вот Ариан миновал сотрудника
