Царство Сибирское - Роман Феликсович Путилов
Ладно, это вопросы экономики, в которых я был, традиционно для нашей семьи, не силен. У меня возникли новые хлопоты — мы с женой готовились к визиту в Императорскую ставку. Причем приглашения у меня не было, но я был твердо уверен, что императору есть что сказать мне, а мне есть, что почтительно ответить Его Величеству.
Ставка ЕИВ.
Окрестности Воронежа.
В Ставку меня никто не приглашал, меня вообще никто никуда не приглашал, но я все равно везде припираюсь. Свой полевой экспедиционный аэродром мы разместили в тридцати верстах от Ставки, дабы нас не обвинили в демаскировке или еще, боги знают в чем. Последнее время осадков в здешних местах не было, трава на, облюбованном мной лугу, была сжата и собрана в стога, поэтому местный помещик с удовольствием сдал мне этот луг в аренду, с благодарностью приняв в качестве платы мешочек монет ВКС. За пару дней мы окружили поле спиралью Бруно, а самолеты загнали в капониры, сложенные из стогов сена, на чем посчитали маскировку аэродрома законченными, после чего в мой личный самолет погрузили веломобиль и я, в сопровождении своего адъютанта и двух бойцов поздоровее, вылетели непосредственно в Ставку.
Честно говоря, увиденное меня разочаровало. Я ожидал, как минимум, «Волчьего логова», кое на другой планете построили для одного художника, но не того, что открылось перед моим взором.
За раскрашенным в черно-белую полоску шлагбаумом виднелись ровные ряды армейских палаток, посыпанные песком дорожки и четыре зенитные батареи, расположенные красивым квадратом. Пушки были заглублены в землю, откуда торчали толстые, короткие стволы, но, для удобства вражеских наблюдателей, к каждому оружию вела желтая песчаная дорожка. В небольшой рощице, среди патриотичных берез, виднелись двухэтажные теремки, выполненные в старорусском стиле, с узорчатыми наличниками, крылечками, ставнями и коньками на крышах.
Долго любоваться этой красотой мне не дали. Часовые у шлагбаума, оторопевшие от моего веломобиля и меня, красивого, наставили на меня стволы винтовок и засвистели в свистки, от чего из караульной будки вывалился придремавший там унтер-офицер, который грубо гаркнул на часовых, после чего повернулся ко мне.
— Могу узнать цель вашего прибытия, ваше…
— Аудиенция у Его императорского Величества. — я сунул под нос унтеру свое удостоверение, отчего у того глаза сделались, как чайные блюдца.
— Состоит в должности царя⁈
— Царя Сибирского, на основании указа Его Императорского Величества.
Ну да, сам себе выписал служебное удостоверение, с фотографией, на гербовой бумаге — все, как положено. Кожаная обложка, позолоченные буквы, металлические уголки. Очевидно, что качественная и дорогая вещь, оттого унтер-офицер тот час пригласил меня присесть в кресло, что располагалось в теньке караульной будки и послал одного из бойцов за начальником караула. Не скажу, что допустили меня на территорию ставки сразу, да и красной ковровой дорожки не было, но, как говорится, Воронеж не Аляска, пришлось смирится.
Примерно, через сорок минут меня, в сопровождении Полянкина, который, с важным видом, нес в руке солидную кожаную папку с тисненой надписью «К Высочайшему Докладу», допустили на территорию, и даже придали сопровождающего, чтобы проводил нас в штаб. Относительно же моих бойцов с веломобилем, местные охранители стояли, как скала, тупо повторяя «Не положено. Не было распоряжений», поэтому я дал команду бойцам возвращаться на аэродром. Подозреваю, что местные чины, с удовольствием, не пустили бы и подпрапорщика Полянкина, но не решились. Все-таки, царь, пусть даже и Сибирский, который сам папку таскает — это нарушение миропорядка и сотрясение основ.
В приемной Государя лощеный адъютант с погонами полковника предложил мне обождать, так как ЕИВ был на конной прогулке.
Часа через три ожидания я понял, что конная прогулка Императора сменилась обедом, потом чем-то еще важным, о чем явно было известно всем в этом «пионерском лагере», кроме меня, так как за три часа в приемную императора не вошел ни один посетитель. Придя к выводу, что дальнейшее ожидание в приемной превращается в фарс, я встал и направился к выходу.
— Ваша светлость, куда же вы⁈ — мгновенно отреагировал на мой маневр императорский адъютант, но я продолжал двигаться к выходу.
— Ваша светлость, я к вам обращаюсь! — молодой, не по возрасту, полковник догнал меня и попытался преградить мне дорогу.
Я смерил его внимательным взглядом сверху вниз. Судя по слабому магическому свечению, щегольские сапоги тончайшего хрома, в которые был обут дерзкий офицер, были изготовлены в моих армейских мастерских и усилены моей магией, вследствие которых на них давалась десятилетняя гарантия целостности каждого элемента.
Ну, кто дал гарантию, тот может ее и забрать. В конце концов, я джентльмен своему слову или нет? Я щелкнул пальцем после чего изобразил испуг на лице.
— У вас шнурки развязались.
— Что
— Я говорю, ус у вас отклеился, сами посмотрите.
Пока полковник ошарашенно рассматривал отвалившуюся от сапога подошву, я аккуратно обошел его и вместе с Полянкиным покинул императорскую приемную
Мы почти ушли. Быстрым шагом, никем не остановленные, дошли до караульной будки, и Крас Полянкин успел запустить в небо зеленую сигнальную ракету, вызывающую мой веломобиль, когда за моей спиной раздался стук копыт и громовой голос гаркнул откуда-то сверху:
— Булатов, где мои пушки?
Глава 20
Глава двадцатая.
Территория императорской ставки. Главный въезд.
— Булатов, где мои пушки?
Я повернулся и склонил голову:
— Добрый вечер, ваше императорское величество.
— Здравствуй, Булатов. Итак, где мои пушки?
— Какие именно, ваше величество? Мой завод в последнее время стал выпускать целую номенклатуру орудийных стволов, которые поставляются строго по графику, согласованному с представителями военного министерства.
— Это да… — император досадливо взмахнул рукой: — Про стволы я слышал, они поставляются, но они уже вчерашний день в современной войне. Меня интересуют чудо-пушки, которые стреляют на сто верст снарядами весом в сто пудов, которые ты так бездарно профукал под Тобольском. Где новые пушки, Булатов?
Император злился, и чувствуя его настрой, под ним горячился огромный вороной жеребец, косящий на меня злым глазом цвета корицы. В нескольких шагах замерла конная кавалькада, два десятка молодых генералов и полковников, и даже парочка дам, весьма симпатичных на вид. За моей спиной уже выстроился, изображая почетный караул, чуть ли не взвод, видимо построили солдат, охранявших въезд в лагерь, да еще при двух офицерах. Интересно, где они все прятались — судя по размеру караульной будки, там могло
