За что наказывают учеников - Наталья Сергеевна Корнева

Больше не было ничего: чужое солнце поднялось по духовным меридианам и взошло у него в груди, выжигая все, что таилось в сердце. Разум захлестнуло алым сиянием — и опрокинуло в пучину безмыслия.

И он падал, бесконечно долго падал в это огромное красное солнце и никак не мог достигнуть его. Но достигнуть хотелось, хотелось мучительно — и если не утонуть в нем, то хотя бы благоговейно коснуться самыми кончиками пальцев… Это желание стало единственным смыслом, единственной целью его существования.

Поглощение произошло. Человек даже не отследил тот момент, после которого личность его перестала существовать.

Глава 16

Глубокий голос журавля хочется услышать снова

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон ясного света

Весенние громы усиливаются. День двадцать шестой от пробуждения Ром-Белиат. Красная цитадель

*киноварью*

После разговора с Игнацием и Яниэром и особенно после внезапного явления Илиирэ, верховного божества Надмирья собственной персоной, его светлость мессир Элирий Лестер Лар еще долго размышлял над сложившейся ситуацией.

Неизвестно почему силы небесного и земного мира, будто сговорившись, требовали от него решения, которого он никак не мог найти. Элирий не успел еще толком припомнить даже свое прошлое, а от него уже ожидали, что он вот так запросто определит будущее целого Материка! Подобное никуда не годилось. Но кто он такой, чтобы спорить с великим Илиирэ, безраздельно владеющим вдобавок — спасибо глупому волчонку! — его душой.

Конечно, Илиирэ и прежде считался его богом и господином, но с одним нюансом: служение было добровольным. По праву рождения души Первородных имели свободу выбора. За них всегда шла серьезная борьба, и в дни Черного Лианора Денница сумел смутить и переманить на свою сторону многих достойных. Но для его светлости мессира Элирия Лестера Лара свобода закончилась: он был поднесен в дар, как какой-нибудь жертвенный агнец или срезанный сноп пшеницы. Теперь по одной своей прихоти Илиирэ сможет призвать его душу в любой момент, не дожидаясь смерти. Если что-то пойдет не так, если он сделает что-то, идущее вразрез с желаниями верховного божества, можно не сомневаться, чем это закончится. Каждый его вдох отныне зависит исключительно от милости Илиирэ, и это делало перспективы новой жизни его светлости мессира Элирия Лестера Лара все более туманными и призрачными.

Пресветлый владыка миров явился лично, не через видения или сны, не передав послание с вестовым или каким-то иным способом, а это значит, дело было чрезвычайной важности, как и возложенные на него новые обязательства. Разочаровывать Илиирэ ни в коем случае нельзя. Нужно попытаться найти выход, который удовлетворит верховное божество и, по возможности, обойдется меньшей кровью для всех них.

Вариант, который предлагал Игнаций, казался разумным и даже не слишком сложным в осуществлении. Но, несмотря на беды, которые учинил на Материке его непутевый ученик, к такому выходу душа Элирия не лежала. Он пробыл здесь слишком мало времени, чтобы однозначно убедиться в том, что другого варианта нет.

Беспрерывными раздумьями он почти довел себя до мигрени. Хвала небожителям, не напрасно: в конце концов в голову славящегося своей предусмотрительностью Красного Феникса пришла любопытная мысль, которую не помешает проверить, прежде чем делать окончательные выводы и принимать непоправимые решения. Что ж, если все получится, запланированное посещение Лесов Колыбели придется ненадолго отложить.

Позвонив в колокольчик, он вызвал Агнию, которая теперь вместо Шеаты неотлучно дежурила поблизости, и велел ей немедленно разыскать Яниэра.

Уже вскоре Первый ученик стоял перед ним, молча ожидая распоряжений. Элирий невесело усмехнулся. Должно быть, Яниэр предполагает, что наставник вызвал его обсудить с глазу на глаз разработанный Игнацием план, а может, даже обговорить пришедшие на ум соображения по этому поводу. Но нет. Вероятно, в прошлом он так бы и поступил… но не сейчас, когда его предали все, кому он когда-то доверял. Свои мысли он оставит при себе.

— Яниэр, душа моя, помнишь ли ты те давние дни в Красной цитадели, когда я учил тебя управлять твоим редким, доступным лишь немногим избранным даром? — помедлив немного, обратился Элирий к Первому ученику. — Помнишь ли, как я учил тебя открывать пылающие пространственные переходы?

— Конечно, ваша светлость, — услышав его голос, Яниэр почтительно опустил голову и прижал правую руку к груди. — Я бережно храню в памяти все без исключения драгоценные уроки мессира и безмерно благодарен за них.

Как непривычна эта подчеркнуто формальная манера: ученик словно бы боится или стыдится вновь назвать его Учителем. Словно бы чувствует, что недостоин, утратил бесценную привилегию обращаться к нему так сокровенно, опуская высокое титулование. Во время последних встреч Красный Феникс вел себя отстраненно, давая понять, что более не считает Яниэра учеником, и тому не оставалось ничего другого, кроме как принять новые правила. Все было сделано должным образом, как полагается… но отчего-то душу охватила печаль и смутная ностальгия.

Элирий нахмурился. Из глубин памяти сами собою всплывали неясные, размытые воспоминания о других, ныне забытых… Да, и до этой злополучной троицы у него бывали ученики. Нечасто, но попадались среди воспитанников Красной цитадели обладатели дара достаточно сильного, чтобы стать личными учениками прославленного Красного Феникса Лианора. Кажется, таких было всего двое: чистокровные Совершенные, они хорошо знали иерархию и свои обязательства перед Великим Иерофантом. С ними никогда не случалось трудностей и глупого недопонимания, как позже с полукровками, не приходилось мучительно, методом проб и ошибок искать общий язык. Ни к чему: язык их был общим от рождения, священный язык ли-ан. Общею была и кровь, щедро наполненная силой цвета, и великое прошлое, и прекрасное будущее, которое они собирались построить.

Он сознательно не позволил себе привязаться. То были суровые военные годы: следовало заново утвердить над Материком власть Совершенных, следовало возродить сгинувшую в пучине великую цивилизацию Лианора. И Элирий с детства готовил учеников к лишениям, длительным походам и ожесточенным боям… готовил к войне, где оба в конце концов и сгинули во славу молодого Ром-Белиата. Сгинули, выполняя самые тяжелые, порой заведомо невыполнимые задания наставника. Таков был их долг. Таков был его долг.

Все было сделано должным образом, как полагается… сожалеть тут не о чем… и хуже того — сожалениями не исправить прошлого.

Когда наконец дошло до заключения долгожданного мира с Ангу и на Материке больше не осталось народов, которые нужно было покорять, Элирий привез