Царство Сибирское - Роман Феликсович Путилов
Набережная реки Оми. Улица Тверская.
Волнения голодающих подавили в зародыше. Генерал Милованов отозвал из деревень отряды продразверстки, набранные из обитателей городского «дна» за усиленный паек. В результате короткой и яростной драки у ступеней губернаторского дома голодающие были избиты. Троих убитых увезли в мертвецкую, кровь смыли, выбитые зубы смел, недовольно бурчащий, дворник. А, не добившийся правды, народ, подхватив пожитки и детей, двинулся в вербовочные пункты Великого княжества Семиречье.
Завербованный народ напротив моего дома начал собираться с вечера. Палаток в центре города никто ставить не разрешил, но вот запретить поставить во дворе моего дома две полевые кухни мне запретить никто не мог. На мнение «чистой» публики, что фыркала и морщила носы при виде шумного табора напротив моих ворот, мне было наплевать. Люди получали деревянную миску горячего варева, четверть каравая хлеба на человека, ужинали на широкой мостовой и укладывались спать. Завтра, с рассвета, их ждал горячий завтрак и погрузка на баржу, которая увезет их на юг, к теплу и сытой жизни.
Баржи подвалили к берегу на рассвете. Не выспавшиеся, после ночевки на камнях мостовой, мужики, мрачно ругаясь, отправились разгружать суда, а женщины, старики и детишки все пытались подобраться поближе к дымящимся кухням, где повара готовили кулеш на сале, чтобы покормить людей перед дальней дорогой.
Что не говори, но Омск — это большая деревня. Не успели мобилизованные «переселенцы» разгрузить вторую баржу, когда из-за стрелки в месте слияния Иртыша и Оми показался портовый буксир с вооруженными людьми на борту. Уверенно разрезая высокую волну, буксир, окутанный облаком черного дыма из закопчённой трубы, ходко добежал до моста через Омь, нырнул под мост…
Раздался металлический скрежет, крики людей, и небольшой кораблик, со свернутой набок трубой, начал сдавать назад, видимо, по габаритам не прошло судно под арками моста.
Буксир сдал назад и, застопорив ход, бросил якорь. Несколько темных фигурок облепили свернутую трубу, пытаясь что-то исправить. Кто-то с мостика что-то орал в медный раструб громкоговорителя, перекрикиваясь с берегом.
А через полчаса на улицу свернула небольшая колонна, рядом с которой гарцевало несколько всадников. Около сотни разномастно одетых людей, которых объединяло только наличие оружия и белых нарукавных повязок, старательно пытались держать шаг и некое подобие строя, но шли уверенно и неотвратимо, пока не уперлись с шеренгу блестящих штыков.
Глава 10
Глава десятая.
Омск. Дом генерала Соснова.
Балконная дверь распахнулась с противным дребезжанием стекла.
— Кто такие? — всадник, размахивая нагайкой, поднял коня на дыбы:
— Разошлись, быдло! Всех на каторге сгною!
Моими солдатами командовал прапорщик Аникеев, отличный офицер, вот только слишком изящным телосложением, ну а про его рост совсем молчу. Я представил, как он будет дискутировать с высоким всадником на огромном скакуне и понял, что это будет натуральное умаление чести…
— Эй, военный на кобыле…- я перегнулся через перила балкона генеральского дома: — Чему шумим и безобразие нарушаем?
Усиленный магией вопрос перекрыл многоголосый шум внизу, обрушившись на столпившихся внизу людей, как глас небесный.
Офицер, горячивший, зло хрипящую, лошадь, не мог игнорировать вопрос человека, доминирующего над толпой.
— Я капитан фон Шварц, член Чрезвычайной продовольственной комиссии генерала Милованова! — чтобы разговаривать со мной, всаднику приходилось высоко задирать голову и надрывать связки. Сразу видно, что капитан он не боевой — строевые офицеры, попав в войска, первым делом овладевали заклинанием усиления голоса, что чрезвычайно помогало доносить свою волю подчиненным во время боя.
— И что вам надо здесь, возле моего дома и что за сброд вы привели с собой⁈
Офицер замялся — назвать толпу оборванцев, пришедших с ним, кроме как сбродом, он не мог, поэтому решил обойти этот вопрос стороной.
— По имеющимся у комиссии данным, на этих кораблях в город были доставлены значительные запасы продовольствия, которые, согласно Указа Его Императорского Величества вы обязаны добровольно передать на казенные склады, в противном случае мы заставим вас сделать это силой оружия! — чтобы выглядеть значительней, фон Шварц привстал на стременах, но у человека, стоящего на балконе третьего этажа это вызвало лишь усмешку.
— Скажите любезный, а что я должен кушать? И вообще, это продовольствие является моей собственностью, а право собственности еще много веков назад освящено волей богов.
— Согласно Указа Императора вам выдадут расписку на изъятые продукты, которую вы можете предъявить военному интендантству по окончанию войны. Также каждый житель города имеет право на получение продовольственной карточки, с нормами продуктов согласно своей категории. Лица дворянского достоинства получают набор продуктов первой категории, лица купеческого звания — по второй категории снабжения…
— То есть я, великий князь, владетель Семиречья, Булатова, Монголии и прочая, прочая должен у тебя талоны на мою же еду выпрашивать? — мне даже не пришлось изображать искреннее возмущение: — Сударь, вы, как я вижу, просто сумасшедший, сбежавший из бедлама и укравший офицерскую форму. Советую вам убираться отсюда со всем своим сбродом, пока я не дал команду своим людям атаковать вас. Время даю две минуты и время уже пошло.
Фон Шварц смерил взглядом ровную шеренгу моих солдат, оглянулся на свою банду, после чего крикнув «Уходим», зло стеганул коня нагайкой и поскакал прочь, а вслед за ним потянулись его оборванцы, не имеющие никакого желания сражаться с регулярными войсками. Ведь они вступили в «продовольственные отряды» не для того. чтобы умирать.
Через два часа баржи, освобожденные от груза продовольствия и заполненные семьями переселенцев, отвалили от временного причала на улице Таврической и малым ходом двинулись к мосту.
Правительственный буксир, чей капитан не ожидал, что мои суда мгновенно могут начать движение, принялся отдавать приказы, команда, бросив ремонт изувеченной о пролет моста, трубы, заметалась по кораблю, поднимая якоря и пытаясь развести пар в котлах, но безнадежно опаздывали. Баржи дали ход, изящно обошли буксир и дав ход, через десять скрылись из виду, быстро удаляясь против течения, держа курс на юг.
А утром следующего дня мне на стол положили телеграмму 'Обстреляны при прохождении паровой мельницы. Трое убитых, четверо раненых переселенцев. Среди команды потерь нет. Продолжаем движение курсом на Верный."
Паровые мельницы располагались на южной окраине Омска и с первого для появления в городе «продуктовой комиссии», находились под охраной отрядов генерала Милованова. Никак иначе, как объявление войны этот акт я воспринять не мог.
Омск. Дом генерала
