Приключения Уэнсдей в России - Евгения Сергеевна Коннова
– Стопэ! В объявлении че было написано? Никаких животных! Тем более таких крокодилов!
– Крошка не крокодил – он алабай!
– Бабай, шайтан или дьявол – мне плевать! Всю хату разнесет. Разворачивайте булки и топайте с ним отсюда!
– Но где нам ночевать? На дворе минус тридцать!
– Не мои проблемы!
И парень с грохотом захлопнул дверь.
– Он ни разу на меня не посмотрел – без визуального контакта мне его зацепить не удалось. Дайте я одна попробую.
Уэнсдей снова позвонила. Но больше им дверь не открыли.
– И куда мы теперь? – посмотрел на Антона Марк.
Они все вместе сидели между этажами на довольно чистых ступеньках, и Крошка так мотал хвостом, будто понимал все и извинялся за причиненные трудности. Антон уже рылся в интернете, пролистывая страницы одну за другой.
– Ну не то чтобы у нас с вами… – Антон пристально посмотрел на пса, Крошка опустил голову и поскреб лапой по ступеньке, Карина хмыкнула. – Особо много вариантов. Сейчас свободны только два. Вот первый.
Он показал экран мобильника, на котором красовалась современная квартира, оформленная в стиле лофт.
– Я слышу сарказм в твоем голосе, – заметил Марк. – Классная же хата, в чем проблема?
– А вот это ее цена. – Антон пролистал страницу чуть ниже и показал цифры.
Друзья немного промолчали, мысленно переводя рубли в доллары.
– Я не поняла – это за квартиру навсегда? – уточнила Карина.
– За сутки, – поправил Антон.
– А второй вариант? – спросила Уэнсдей.
– Вот.
– Ну, – после долгой паузы прокомментировал Марк, – флигель в этой вашей Мге не лучше. Бронируй. И пошли уже.
Это был старый частный дом, окруженный покосившимся деревянным забором. Хозяева, пожилая семейная пара, жили с другой стороны. Они отдали Антону ключ, и Марк с Уэнсдей и Кариной с интересом протянули к нему руки, поскольку никогда такого не видели воочию.
– Что он открывает? – Карина первая выхватила ключ и побежала к двери. – Ух ты, глянь, Уэнсдей, как в сказке! – На двери висел потемневший навесной замок, и, когда О’Келли с некоторым трудом повернула ключ, дужка раскрылась. – И что теперь?
Антон вытащил замок из петли, распахнул дверь и приглашающе махнул:
– Заходите!
Крошка тут же вбежал и радостно гавкнул: мол, не бойтесь, никакой опасности.
Пройдя через небольшие сени, компания ввалилась в комнату.
– Бррр, а почему тут нисколько не теплее, чем на улице? – удивился Марк.
– Ну прям уж нисколько! На улице минус тридцать, а тут где-то плюс пятнадцать!
Уэнсдей, Карина и Марк так на него посмотрели, что Антон понял: юмор сейчас неуместен. Сначала согреть, накормить, а уж потом можно и шутить.
– Надо растопить. – Антон указал на стопку дров у подтопка простой белой русской печи: – Сейчас сделаю.
– А где здесь туалет? – Карина обошла весь небольшой домик, но удобств не обнаружила.
– На улице. Мы мимо него прошли, – отозвался Антон, складывая в топке газету поверх березовых поленьев. – Кто-нибудь видит спички?
Не дождавшись ответа, он обернулся и заметил три удивленных взгляда.
– В каком смысле на улице? – выразила общее недоумение Карина.
Антон решил, что проще показать.
Когда они вернулись и сели за стол, Марк озвучил то, что, пожалуй, думали все трое:
– Неудивительно, что у вас каждый второй к проклятиям и порчам устойчив. В таких условиях жить – черную магию и не заметишь. Но мне почему-то уже теплее, я что, привык?
Антон покачал головой и приоткрыл печной заслон, за которым плясало пламя.
– Скоро совсем тепло будет. – Он поставил на печку старый металлический чайник. – Чайку сейчас попьем – и спать. Я устал как собака!
Крошка гавкнул.
За ночь печка, конечно же, остыла. Но Антон встал первым и отправился ее растапливать. Карина проснулась, потянулась и едва сдержала вскрик: на ногтях снова расцвели снежные узоры.
– Нет-нет-нет, только не это! Не хочу их видеть, не хочу! – прошептала она и вздрогнула: ей показалось, что руки у нее стали прозрачными.
Но морок спал – и перед ней снова были льдистые рисунки поверх отчетливо проступивших под тонкой кожей вен. Карина быстро спрятала руки под тяжелое ватное одеяло и принялась тереть ладони друг о друга.
– Замерзла? – заметил ее действия Антон. – Чуть-чуть потерпи, скоро дом прогреется.
Девушка кивнула, но ничего не сказала: боялась, что голос сорвется.
К тому моменту, как Марк и Уэнсдей встали, следы инея уже исчезли с Карининых пальцев, и она радостно жарила сырники на старомодной электрической плитке. Крошка довольно облизывался под облезлым деревянным столом: ему уже досталась порция творога.
– Чего это тебя вдруг на кулинарию потянуло? – удивился Марк.
Карина пожала плечами. Она не хотела рассказывать Мраку, что от плитки и печки идет так нужное ей сейчас тепло.
– Какие у нас планы на сегодня? – перевела она тему.
– Предлагаю съездить в центр, там сейчас гулянья, сегодня к тому же старый Новый год.
– В каком смысле старый Новый год? – не понял Марк. – Это ж… Ну, какой-то литературный прикол, когда сочетается несочетаемое[1].
– В литературе, может, и прикол, а у нас все взаправду: повод еще раз отпраздновать. В тысяча девятьсот восемнадцатом году в России был введен григорианский календарь, по нему мы отмечаем Новый год в ночь с тридцать первого декабря на первое января, а день Нового года по прежнему, юлианскому, календарю, или, как иногда говорят, по старому стилю, приходится на четырнадцатое января. В итоге большинство людей веселятся и в декабре, и на Рождество седьмого января, и на старый Новый год. Мы вообще любим праздники.
– Ты чего-то сейчас очень умное выдал. Названия, даты. Специально, что ли, учил? – усмехнулась Уэнсдей.
Антон покраснел:
– Мне в школе поручили, объяснили, что я должен вам хоть немного про нашу культуру рассказывать, вводить вас, так сказать, в курс дела. А про календарь еще одна веселая байка есть: говорят, что Россия из-за разных календарей опоздала на Олимпиаду в тысяча девятьсот восьмом году – почти на две недели.
– Когда я на полчаса на урок опаздываю, миссис Берренс так орет… Надо ей эту историю рассказать, – проворчал под нос Марк.
– Так, подождите, мы отвлеклись от темы. – Карина дернула Антона за рукав рубашки: – А что-то интересное в центре будет? – Она пригубила чай и зажмурилась от тепла, медленно распространявшегося от нёба к горлу, к пищеводу, желудку и дальше.
– Ну… – Антон прикинул, что гости, особенно Уэнсдей, могли бы посчитать интересным. – Ледяные горки, блинчики с мертвыми детенышами рыб, много воплей…
– Продано! – Уэнсдей надела свое стильное черное пальто, как всегда, не застегивая. – Веди нас!
И она вышла за дверь.
– Да блин! –
