И возродятся боги - Наталья Способина
Альгидрас поднял на меня взгляд, и в нем мелькнуло что-то странное.
– Что происходит? – насторожилась я.
– Ничего, – энергично помотав головой, ответил он. – Я запутался. С чего мы начали?
– С того, что ты хотел признаться Димке…
– Да. Я хочу. Альтей тоже мой сын, но он об этом вряд ли когда-то узнает. И я уважаю решение Альмиры…
– Подожди, – прервала я. – Альмира решила вообще не говорить Альтею?
– Да. Он считает отцом старейшину. И… другое знание, – Альгидрас неловко повел плечом, – может сыграть с ним злую шутку. Быть сыном старейшины гораздо лучше, чем сыном чужака.
– Ты тоже так считаешь? – спросила я, потому что хоть и не чувствовала сейчас его эмоций, зато видела по глазам: это причиняет ему боль.
– Я хотел бы, чтобы Альтей знал правду, – после непродолжительного молчания произнес Альгидрас. – Но это глупое желание. Правда не всегда то, что делает жизнь лучше.
Пожалуй, в этом он был прав.
– Я понимаю, что Дима тоже вряд ли обрадуется, и, уж, если выбирать из нас, он явно предпочел бы считать отцом Алвара, – продолжил хванец.
– Как тебе вообще такое в голову пришло? – возмутилась я.
Альгидрас посмотрел на меня по-настоящему удивленно.
– Это же Алвар! Он же… Он же Алвар. Он веселый, всегда знает, как поступить. Я уверен, если бы первым ты встретила его, а не меня…
– О-о-о, – протянула я, пораженная тем, что он всерьез так считает. – Ты мне еще про Деву расскажи, про навеянные чувства. Я никак не пойму: ты опять пытаешься сбежать?
– Ты что? – Альгидрас схватил меня за запястье, как будто я могла куда-то деться.
Это было особенно смешно, учитывая то, что я по-прежнему сидела, закутавшись в одеяло, и, кроме этого самого одеяла, на мне ничего не было.
– Альгидрас, – я взяла его за руку и сжала, – давай ты не будешь за меня решать, тот ты или не тот, хорошо?
Он на миг опустил взгляд, а потом неожиданно ответил:
– Я тебя не заслуживаю.
– Предлагаешь мне поискать того, кто заслуживает? – радостно воскликнула я, и хванец скрипнул зубами, а потом усмехнулся.
– Нет, это нам не подходит, – решительно произнес он.
– А как ты объяснишь все Алвару и его людям? – перестав улыбаться, спросила я.
– Алвару ничего не нужно объяснять, а его люди всегда на его стороне, – пожал плечами Альгидрас.
– Но не уронит ли это его авторитет? Для вас же тут важно, чтобы женщина… – Я замялась, не зная, как продолжить.
– Авторитет Алвара не может уронить ничто. Это же Алвар, – с затаенной гордостью произнес Альгидрас.
– Слушай, ты не тем занимался в моем мире. Нужно было отучиться на скульптора, чтобы изваять Алвару памятник. Хотя из пня вырезать тоже вариант. Срочно займись, – предложила я с серьезным видом, потому что такое искреннее восхищение другим человеком просто обязано было во что-то вылиться.
Альгидрас несколько секунд смотрел на меня непередаваемым взглядом, а потом так же серьезно произнес:
– А ты, смотрю, горазда на выдумки, лишь бы не говорить Диме, кто его настоящий отец.
Несмотря на тон, в его глазах было веселье. Я не выдержала первой и расхохоталась. Альгидрас присоединился ко мне через миг. Кажется, мы впервые над чем-то смеялись вместе, и это было так здорово, что я вновь почувствовала укол тревоги.
Стоило нам немного успокоиться, как в дверь деликатно постучали.
– Друзья мои, – раздался голос Алвара, – мы с Димаром идем купаться. Кто с нами?
– Мы! – крикнула я и обратилась к Альгидрасу: – Отвернись.
Тот закатил глаза, но просьбу выполнил.
Поджидавший нас в саду Алвар тепло улыбнулся и прокомментировал:
– Нужно было давно дать тебе отдохнуть, краса. Когда ты счастлива, мир расцветает.
Я огляделась вокруг. Вряд ли Алвара нужно было понимать буквально, но мир будто вправду расцвел. И дело явно было не только в том, что я наконец отдохнула. Наверное, мы все просто дошли до какой-то точки, после которой и мир, и мы сами безвозвратно изменились.
Новый день нашей новой жизни оказался невероятно счастливым. Таким счастливым, что мое сердце то и дело замирало от мысли о неправдоподобности происходящего. Я ругала себя за неумение расслабляться, но ничего не могла поделать. Мне слишком хотелось растянуть этот день в бесконечность, лишь не знать того, что последует за ним.
Сидя на берегу у самой воды, я любовалась нереально красивым морем, а теплый ветер трепал мои влажные волосы. Мужчины, дружно отвернувшись, позволили мне искупаться первой, и теперь я нежилась на солнышке, глядя на то, как они дурачатся, поднимая тучи брызг, часть которых то и дело долетала до меня.
О вчерашнем шторме напоминали только подсохшие водоросли, оставшиеся на гальке после бесновавшихся накануне волн. Димка верещал от восторга, и я думала, что сегодня, пожалуй, можно будет рассказать ему правду. От этой мысли все в груди замирало.
Стоило нам вернуться с пляжа, как сын потащил меня к стряпухам, сообщив о том, что тетя Лирия должна была принести еще творога. Альгидрас, явно гордый тем, что ребенок оказался способен сам решать серьезные вопросы, пошел с нами. Выглядели они оба жутко довольными, и я не знала, как сообщить им о том, что испечь пирог не в духовке я точно не смогу.
Лирия оказалась милой и разговорчивой девушкой. Она с интересом наблюдала за тем, как я замешиваю тесто, и охотно помогала. Альгидрас выступал в роли переводчика, потому что я даже не пыталась говорить на кварском, будучи слишком обеспокоенной судьбой пирога. Очень не хотелось ударить в грязь лицом. Когда дело дошло до выпекания, на пороге кухни появился Алвар, и я бросила благодарный взгляд на Альгидраса. Тот улыбнулся уголком губ.
– Не тревожься. Просто скажи, какой высоты должен быть огонь, – шепнул мне Алвар и, сложив руки на груди, встал у стены. В этот момент я поняла, что у нашего пирога есть шанс.
Пирог вышел большим и румяным. Он не был похож на тот, что получался у меня дома, ни по вкусу, ни по виду, но те минуты, когда Альгидрас, Димка, Алвар, Лирия и савойцы его пробовали и хвалили меня от души, я бы описала как одни из самых счастливых за последние годы. Оказывается, маленькие победы могут приносить большие радости.
После обеда Альгидрас предложил Димке потренироваться в бою на палках, и Вран неожиданно попросил разрешения присоединиться. Альгидрас ему это позволил, и, после того как прошла первая неловкость, из них получилась отличная команда, потому что Вран, в отличие от теоретика Альгидраса, оказался практиком.
Дима совсем перестал стесняться савойцев,
