Царство Сибирское - Роман Феликсович Путилов
— Как суд?
— Отложили на три дня.
Гюлер замерла, подняв личико к потолку, как будто поджарая охотничья собака вынюхивала добычу верхним чутьем, потом зло оскалила белые мелкие зубы: — Шелудивые собаки! Они что-то задумали…
— И что? Не лететь теперь? — я огорчился. Дело было продумано, хотелось его поскорее исполнить, а тут такая задержка.
— Конечно лететь. — отрезала ханская дочь: — Завтра с утра собери совещание командиров и меня пригласи, хочу присутствовать.
— Хорошо. Когда закончите? Я кивнул головой на кучу меха, блестящей горкой разложенного на полу.
— Сегодня все будет готово, не волнуйся. — Гюлер поцеловала меня и решительно вытолкнула из комнаты: — Иди, подумай, как этот дом оборонять.
Глава 5
Глава пятая.
Где-то в степях Внутренней Монголии.
Если бы не богиня, уверен — я бы до сих пор болтался где-то в бескрайней тайге, часами разыскивая место для посадки. А что использовать в качестве ориентиров? Рек, текущих с запада на восток, или наоборот, нет дорог практически нет. До постройки трасс «Сибирь» или «Байкал» лет сто, не меньше. В моем мире за Красноярской с ориентирами не очень, а тут вообще… Да даже мимо «Славного моря» можно промахнуться. Поэтому я и обратился к своему божественному куратору в этом мире, богине Макоше с прямым вопросом — нет ли у нее Колобка или клубочка путеводного, чтобы ее воспитанник и поднадзорный (это я о себе говорю) не плутал, как Одиссей, двадцать лет по миру, а быстренько выполнил свою задачу и скорее домой, к жене и деткам, крепить семейные ценности, коим она и является покровительницей. Поднес я богам дары, как положено, да и пошел в свою спальню, надеясь на свидание с богиней в моих цветных снах. Не подвела божественная Макоша, вразумила меня. Виделись мы как бы опять в моей квартире, где богиня в сарафане и фартуке, возилась с духовкой, а из гостиной доносился взволнованный голос футбольного комментатора и рев пары мужских басов. Видимо, к Перуну, «на футбол» пришел кто-то из божественных коллег. Богиня не теряя времени даром подвела меня к окошку, указала на звездном небе ярко-фиолетовую звездочку, сказала, что если держать курс строго на нее, то я окажусь в крупном китайском городе. Я судорожно постарался запомнить расположение путеводной звезды относительно созвездия Большая Медведица, получил «на дорожку» три теплых пирожка в берестяном кузовке и был выброшен из сна, в собственную постель. У спинки кровати, скрестив стройные ноги, сидела Гюлер и, с аппетитом откусывала кусочки от большого пирожка.
— Дорогой, а кто тебе корзинку с пирожками дал? — пальчик моей жены ткнулся в, плетенный из бересты, кузовок: — Кто это такая смелая искусница?
— Ты эту искусницу знаешь… — буркнул я, несмотря на протестующее восклицание жены, сгребая себе емкость с пирожками, которых осталось ровно два: — Её Макоша зовут, и эти пирожки она мне в дорогу дала.
— Ой…- жена растерянно посмотрела на маленький огрызок пирожка, зажатый в руке: — Ну уже поздно, очень вкусный был пирожок. Ты меня прости, прости, прости, я пойду, тоже что-нибудь тебе в дорогу приготовлю.
Доев пирожок, Гюлер поцеловала меня на прощание, и убежала, а я упал на подушку, надеясь поспать еще немного перед трудным путешествием.
Как результат, я вылетал из окрестностей Омска, имея при себе из провизии только эту злосчастную корзинку с парой пирожков. Провозившись на кухне три часа, жена растерянно сказала мне. что ничего вкусного у нее не выходит, даже самое примитивное. Блюда или подгорают, или оказываются невыносимо соленными, а один раз мясо даже стало сладким. Колбаса или вяленое мясо, что жена завернула мне в дорогу, через пять минут стало подозрительно попахивать тухлятиной. Не знаю, что там у жены с богиней за разногласия произошли, надеюсь, что разберутся к моему возвращению, но из съестного при мне летит в многодневное путешествие только два небольших пирожка с ливером. Конечно, двух пирожков маловато для здорового мужика, что болтается в небе по четырнадцать часов, в продуваемой всеми ветрами, кабине аэроплана, но два пирожка появляются в кузовке три раза день, неотличимые от съеденных и всегда теплые.
В общем, из-за стола я поднимаюсь, как какой-то француз, с легким чувством голода, но других вариантов у меня нет. Даже мои фирменные консервы, отличавшиеся высочайшим качеством, при попытке разместить в багажном отсеке пару банок, мгновенно вздулись, и я их выбросил.
Два дня болтанки в воздухе, день на земле, так как буран прижал меня к земле, и я с трудом смог закрепить самолет и накинуть на него маскировочный полог, одновременно служащий мне укрытием от непогоды, и наконец, среди снежной пустыни показался темный овал крупного города, и я пошел на посадку.
Городок выглядел как беспорядочное нагромождение юрт, деревянных заборов, глиняных мазанок и бревенчатых срубов, на которыми вился десяток бледных дымков. В отличие от русской деревни, где утром топились печи во всех домах, здесь с топливом, очевидно были большие проблемы.
Я замедлил шаг, а потом совсем остановился. Чем ближе я подходил к городку, тем больше понимал, что тут я не найду покупателя на свои меха. На меня была накинута огромная «шуба», сметанная из десятков шкурок соболя, с такими длинными полами, что мне пришлось нести их в руках. План мой по реализации контрабандных мехов был прост и незамысловат. «Шуба» была моей личной одеждой, а не мехами, которую я мог подарить, со своего, великокняжеского плеча, любому, симпатичному мне, богатому человеку, который, в обязательном порядке, должен был эквивалентно отдариться.Поэтому, сами понимаете, каждый шаг по снегу давался мне с большим трудом. А тут еще парадный мундир с десятком здоровенных орденов и орденских звезд, лохматая шапка, два револьвера на поясе… В общем, не дойдя до стен городка пару сотен шагов, решил, что в этой нищебродской дыре мне ничего не светит, развернулся и…
— Гырх! — заорал кто-то за моей спиной. Я развернулся — ко мне скакали пара всадников с длинными копьями.
Я усмехнулся и откинув длинные полы шубы положил руки на свои револьверы в открытых кобурах.
Два мужика в потертых халатах и смешных шапочках на мои полсотни зарядов? Вы серьезно?
Что-то заставило меня обернуться, и я понял, что попал.
С фланга ко мне скакал десяток конных оборванцев, все с теми же копьями.
