Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава
– Шестьдесят шесть? – недоумённо вмешалась Кристина.
– Что-то очень сильно переменилось даже в самой биологии мира, – кивнула Мэри-Лин. – Продолжительность жизни упала в разы. До отплытия Корабля-призрака естественным путём люди умирали в семьсот пятьдесят – восемьсот лет. Но и развивались значительно медленнее. В восемнадцать, сформировавшейся физически, но совсем ещё несмышлёной, куда менее развитой, чем маленькая сестрёнка Ани, например, я на тридцать восемь лет отбыла в пансион. Так воспитывали в моё время всех. Чары за этот небольшой срок укладывали в головы детей необходимые базовые сведенья. В XII веке юность, по сути, начиналась в пятьдесят шесть, хотя сейчас здесь в этом возрасте стариками уже уходят на пенсию. Мне кажется, и время шло куда быстрее. Хотя точно не скажу. После однообразия Корабля-призрака, тут дни, полные событий, тоже пролетают так скоро… Но, если нынче за одиннадцать лет в школе без всякой магии можно получить ключевые знания о жизни, вывод напрашивается сам собой. Не представляю, с чем связано всё это. Века заточения полностью отрезали всех нас от реальности.
Наше государство бессмертных пленников частично одичало, частично сошло с ума. Были бунты, ссоры, романы. Только дети не рождались – не позволяла магия. Почти все забыли о том, кем были когда-то. Только мама́ помнила. Она жила прошлым. И верила, что Вильгельм её когда-нибудь найдёт. Но случилось другое. Что – мы понять не успели. Некая вещь угодила на корабль. Это было нереально, абсолютно и никак. Но первого января этого года волна, сверкнувшая радугой, забросила на корму зеркальце. Его подобрал полоумный Патотус, когда-то бывший капитаном, но совершенно утративший рассудок. Мама́ видела, как он открыл узорчатые половинки и начал дико скакать на месте. Затем что-то произошло. Патотус превратился в монстра: слился с пролетавшим в небе альбатросом. Это была магия, невозможная на корабле. Но это случилось. Крылатый сумасшедший стал рвать такелаж и атаковать людей, его перья были словно лезвия. Патотус снёс капитанскую рубку за борт! За борт! Ничто не могло покинуть корабль почти девять столетий, а он срезал рубку под основание, и она улетела в море. Патотус продолжал метаться, размахивая тем зеркалом. То, что отражалось в половинках, становилось монолитным – люди и предметы. Началась свалка. Последнее, что я помню, – как капитан свалил в трюм бывшую горничную мама́. Вскоре прогремел взрыв. И я увидела Чёрную Вдову – она тоже парила в воздухе, её тело пронзали обломки, но она не была ранена, а стала с ними целым. Под ней полыхал корабль, она крушила его огненными шарами. Меня мама́ подняла в воздух вместе с Этаном, думаю, она искала тех, кого решила спасти. А потом тонущий корабль ожил. Стал сопротивляться. Атаковать. Почти все пассажиры соединились с обломками, наверное, кто-то стал целен с самим судном. И пожалуй, не только с судном. Впоследствии я узнала, что мама́ воссоединилась с Сердцем Мага. Это мощнейший амулет, который нашли на сожжённом трупе лидийского царя. Она не снимала его с шеи, хотя и не могла использовать. К тому же мама́, как и все Николсоны (а в девичестве она носила это имя), обладает ещё и природными дарованиями. Чарами, которые даёт нашему роду вот это колдовское исподнее, которое в современном обществе можно носить и в качестве основной одежды. Этой магией мама́ и иссушала влагу в телах всех своих тринадцати мужей. А я управляю сталью. На Корабле-призраке это могло бы очень пригодиться при столкновениях с одичавшими попутчиками, но в пределах судна никакое волшебство не работало. До того случая.
Когда оживший корабль бросился в атаку, нам пришлось спасаться бегством, невзирая на мощь Сердца Мага. Потому мы думаем, что артефакты тоже стали его частью, иначе это объяснить нельзя. Мама́ удалось спасти только меня. Когда потом она вернулась в широты, где затонуло судно, чтобы найти чародейское наследие прошлого, там ничего не оказалось. Только трупы рассоединившихся с предметами людей на дне. И ни одного артефакта.
Мама́ сотворила для нас в III-м измерении замок, дублирующий замок отца, но без людей, и наводнила его чарами, обеспечивающими жизнь вместо слуг. Мы стали изучать, что произошло за девять веков. Мир изменился до неузнаваемости, но… в нём так же становятся семьёй мужчина и женщина, так же воспитывают детей. Я хотела этого. И не более. Но мама́ алчет власти. Она ждала второго шанса девять сотен лет. Поначалу лихорадочно искала пропавшие реликвии. Она уверена, что другие артефакты так же воссоединились с пассажирами, как Сердце Мага с ней. На Корабле-призраке почти все утратили разум. Мама́ была уверена, что те, кто завладел грузом, скоро дадут о себе знать – да так громко, что человечеству несдобровать. Но месяц шёл за месяцем, а всё было спокойно. Сейчас придумали очень оперативный способ следить за событиями на целой планете – обо всём пишут в интернете. Но ничего так и не произошло. А в конце мая мама́ приснился сон. Про легендарный камень, былину о котором передавали в нашем роду из уст в уста тысячелетие. Это вещь, наделившая сверхсилой всех Николсонов и способная увеличить её во сто крат. Мама́ привиделась девушка, у которой находится камень, и земной город, где та живёт. Она переключила на него своё внимание. Её демонические псы искали камень. Ну и я стала часто там гулять. Я хотела быть, как все. Как леди моего возраста. Но не знала, что отвечать на вопросы других. Откуда я и кто… В середине лета я услышала, как девочка спорит со своей матерью на улице. Девочку выбрали, чтобы ехать в другой доминион на обучение. Её матушка говорила – её там никто не знает, нет ни одного друга, ни одного близкого человека, всюду иная культура, что она там будет казаться для всех белой вороной, постоянно допускать оплошности – а девочка доказывала, что никого это не удивит, что на то и нужна программа, чтобы познакомиться с другой страной, чтобы подтянуть язык – и чтобы мать ей не портила жизни и подписала
