Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт

— Тогда, я полагаю, это облегчение. — Ана ткнула в меня пальцем. — Дин — чай, пожалуйста.

— Белый, мэм? — спросил я. — Черный? Или что-нибудь более экзотическое?

— Что-нибудь нежное. Белый пион, я думаю. Сегодня вечером я уже вдоволь надышалась сильных ароматов.

Я поставил чайник на огонь из поленьев черного дерева, зная, что Мало наблюдает за мной с некоторым недоумением.

— Фехтовальщик и мастер по приготовлению чая, — заметила она. — Я еще увижу тебя в фартуке для выращивания растений в горшках?

— Возможно, я позаимствую тот, что ты носишь в оссуарии, — сказал я. — Хотя я бы предпочел иметь дело с чайными листьями, чем с внутренностями.

— Хватит насмешек, — рявкнула Ана. — Я должна сосредоточиться, и мне требуется слишком много усилий, чтобы обнаружить хоть каплю гребаного остроумия в твоих идиотских подколках! — Она сложила ладони вместе, а затем постучала блестящими кончиками пальцев по носу. — Дин, я полагаю, Теленаи упоминала, что префекто Кардаса больше нет в городе, верно?

— Она сказала, что его там нет, мэм, — сказал я. Мои глаза задрожали, и я повторил: — Он ездит в Верхний город на западе и обратно, и больше никуда. Насколько я понимаю, он и сейчас там…

— Но мы должны передать ему сообщение, и как можно скорее, — пробормотала Ана. — Но все же, передвигаться пешком или верхом слишком медленно. — Она снова повернулась к Мало. — Итак, сигнум, теперь у меня к тебе вопрос как к апоту, а не как к жителю Ярроу.

— Да? — сказала Мало.

— Префекто Казначейства в дипломатической миссии часто снабжен феромонным сигналом, верно? Для письмо-ястребов?

— Да, это так. Если он следует правилам, Кардас носит с собой феромонный знак, чтобы ястреб мог найти его и передать сообщение, когда бы и куда бы Кардас ни отправился. Но, насколько мне известно, здесь он им еще не пользовался! Эти существа сильно усовершенствованы и стоят очень дорого, а окрестности Ярроу не прощают.

— Тогда мы воспользуемся им в первый раз сегодня вечером! — сказала Ана. Она повернулась, слепо побрела к своему столу в углу, достала лист пергамента и начала писать. Она запечатала письмо, намазав его смолистой пастой, и протянула его Мало. — Передай это ему с самым быстрым ястребом в птичнике. Это отчаянная мера, но… я должна что-то предпринять.

Мало взяла письмо и обменялась со мной обеспокоенным взглядом:

— Я так и сделаю, мэм, но… что именно я посылаю?

— Это предупреждение, — сказала Ана. — Пиктис уже нападал на Казначейство и может сделать это снова. Но, боюсь, мое предупреждение придет слишком поздно, чтобы им можно было воспользоваться!

Последовала напряженная пауза.

— Вы знаете, что Пиктис планирует сделать сейчас, мэм? — спросил я.

— Ты спрашиваешь меня, что я знаю? — рявкнула Ана. — Я ничего не знаю! Я окружена информацией — данными, свидетельствами, уликами, — но я не могу сделать никаких четких выводов! Я так раздосадована бесчисленными гребаными заговорами этого человека, что боюсь, я его марионетка, и мне следует поискать в воздухе ниточки для своих конечностей! На данный момент мы можем только согласиться, чтобы нас дергали. И вам обоим сегодня вечером практически нечего делать, кроме того, что я уже сказала. — Она на мгновение замолчала, шевеля губами. Затем она открыла рот, долго колебалась и, наконец, сказала: — Но… но я поделюсь одним открытием, которое пришло ко мне, когда я целыми днями копалась в документах… потому что я нашла закономерность.

— О которой вы не сказали Теленаи, мэм? — спросила Мало.

— Действительно, — сказала Ана. — Потому что это очень тревожное открытие. Я не могу доверить его ей. Но я чувствую, что могу доверить его вам двоим, и больше никому. — Ана подалась вперед, ее лицо сияло в свете камина. — А теперь слушайте меня внимательно, дети. Во время вашей прогулки вверх по реке я изучила бесчисленные записи о многих кражах, многих убийствах, многих пропавших материалах. Мне кажется, я раскрыла почти все преступления, совершенные нашим таинственным Сунусом Пиктисом. И я быстро заметила кое-что необычное. Потому что Пиктис и его контрабандисты часто совершали набеги на грузы во вторую и третью недели месяца, довольно редко — в четвертую, но никогда, никогда, никогда — в первую.

Чайник на плите забулькал. Я задумчиво наблюдал за струйками пара, поднимающимися из носика.

— Никогда, мэм? — тихо спросил я.

— Никогда! — воскликнула Ана. — Это правило действовало неукоснительно во все годы, во все месяцы и во всех кражах. Пиктис никогда не выходил из своего логова в первую неделю каждого месяца. И это я не могу объяснить. Эта картина была настолько странной, что я почти подумала, не связан ли он циклами проклятой луны! — Ее голова с завязанными глазами повернулась к Мало. — Ты можешь придумать какое-нибудь объяснение этому, девочка? Что-нибудь связанное с погодой, приливами или каким-то движением в дикой природе?

Мало задумалась на некоторое время. Затем она покачала головой:

— Я не могу, мэм.

— Мм, — сказала Ана. — А ты, Дин? Можешь вспомнить какое-нибудь расписание или дату, с которыми ты сталкивался за время пребывания здесь, которые могли бы это объяснить?

Я наблюдал, как над носиком чайника поднимаются струйки густого пара, пока, наконец, он не закипел и не начал свистеть. Я взялся за деревянную ручку чайника, вылил воду на листья, и комната наполнилась ароматом специй и листьев.

Первая неделя месяца, подумал я. Мои глаза затрепетали, когда я искал в памяти эту фразу, потому что она показалась мне знакомой, — и вот я ее нашел.

— Дин? — спросила Ана.

— Извините, мэм, — сказал я. — Я погрузился в воспоминания. — Я слегка встряхнул ситечко, и чашка наполнилась густым янтарным облаком. — Я не могу вспомнить дату, которая объясняет эту закономерность. Но… я подумал о кое-чем, что соответствует этому.

Ана тяжело вздохнула.

— А… соответствует, ты говоришь?

— Да.

— Мм, — сказала она. — Казначейство, верно?

— Да, — сказал я. — Вы уже заметили это, мэм?

— Заметила, — сказала Ана, снова вздохнув. — Но я бы предпочла, чтобы это было что-нибудь другое…

Мало переводила взгляд с одного на другого:

— Что? Что это такое, о чем вы упомянули?

Ана махнула мне рукой:

— Расскажи, мальчик.

— Это то, что сказал нам префекто Кардас, когда мы впервые встретились с ним, — объяснил я Мало. — Небрежный комментарий о том, когда он встречается с королем Ярроу. — Мои глаза затрепетали, и я пересказал слова префекто, беспомощно подражая его акценту сази: — Король, оказывается, мастер уклоняться, если нет прямого наказания! За последние два с лишним года мы хорошо продвинулись, встречаясь в первую неделю месяца. Однако в последние месяцы все застопорилось…

Когда я закончил, воцарилось долгое молчание. Мало даже