Явье сердце, навья душа - Марго Арнелл
— О чем ты?
— Я вижу, у вас есть нерешенные дела, — улыбнулась Анна Всеволодовна. — На сегодня мы закончим, но, Мара… Я буду рада видеть тебя снова.
Яснорада проводила ее задумчивым взглядом. Знала ли святая княжна, кто перед ней?
— Слишком многое в окружающем мире мне непонятно, — вырвал ее из размышлений голос Мары. Как обычно, лишенный тени эмоций, равнодушный и отстраненный. — Я знаю все виды вышивки и несколько видов танцев, нотную грамоту, географию, историю обоих миров и несколько явьих языков. Я знаю, как превратить невинные для людей снежинки в крохотные, но болезненные метательные орудия. Знаю, как выткать изо льда целый замок.
Яснорады поморгала. Не кажется ли Моране, что, создавая идеальную дочь, она немного… перестаралась?
— Но во всем, что касается людей, их эмоций и связей…
Мара покачала головой — редкое для нее проявление замешательства.
— Ладно, может быть, уже не во всем. Самые простые чувства людей мне понятны, но… Порой они говорят одно, а делают другое. Беседуют с кем-то тепло, словно со старым другом, а в руке за спиной держат нож. Бросают резкие слова любимым, врагу — улыбаются. Любят, но в том не признаются. Скрывают злость и ненависть где-то глубоко. Говорят полуправду, лгут или прячут истину за ажурной, словно кружево, вязью слов. Это все… слишком сложно для меня.
— Людская натура противоречива, — понимающе кивнула Яснорада. — Ты правильно делаешь, что задаешь вопросы. И, думаю, лучший способ понять других — наблюдать за ними. Только не забывай иногда моргать, — не удержавшись, добавила она.
Царевна, которая, глядя на нее, с минуту не мигала, послушно захлопала ресницами. Кокетливый жест на застывшем стеклянном лице смотрелся нелепо и даже пугающе.
— Не так часто! Просто не забывай, что нужно иногда моргать.
— Иногда — это как?
Зима, втиснутая в человечью кожу, любила точность. Так ее приучили, наверное.
— Наблюдай за другими, — улыбнулась Яснорада. — Ты удивишься, как много интересного сможешь узнать.
Мара ничего не ответила. Поднялась, прижимая к груди какую-то книгу — наверное, Анна Всеволодовна дала.
— У меня для тебя как раз есть один объект наблюдения, — сказала Яснорада.
Улыбнулась невольно. Книг Ягаи с ней давно уже не было, а слова из другого мира прочно осели в голове — словно просеянные через сито песчинки.
— Гусляр, — поняла Мара.
— Богдан.
Царевна открыла пути, являя Яснораде и Баюну фигуру застывшего за столом Богдана. Он сидел над учебником, подперев голову рукой и сосредоточенно хмурясь. Яснорада знала: учеба ему сейчас давалась с трудом. Даже его чудесная, чудотворная музыка выходила натужной и печальной.
Богдан вздрогнул, когда Мара проложила тропу из Нави в Явь. Обернулся. Он был сейчас словно сама переменчивая зима. Теплый взгляд его, обращенный на Яснораду, натолкнувшись на Мару, похолодел. И снова растаял — при виде Баюна.
— Привет, Веснушка, — устало улыбнулся он. Наклонил голову, избегая смотреть на Мару. — Рад видеть вас двоих.
— И я тебя, — засмущавшись, шепнула Яснорада.
Не теряя времени даром, она рассказала Богдану о живой воде.
— Как только мы добудем ее с острова Буяна, я отправлюсь прямиком в царство мертвых. Способ отыскать можно — Баюн же как-то туда попал. Найду Ягую, попрошу убедить ее мне помочь — отыскать Матвея. Только знай…
— Никакой гарантии, что все получится, нет, — кивнул Богдан. Помолчал. — Ты действительно сделаешь это ради меня? Это ведь тебе, а не мне, нужно оставить свой город и отправиться на незнакомый остров.
Непривычно было видеть его столь неуверенным и даже смущенным.
— Чудь — не мой город, — улыбнувшись уголками губ, отозвалась Яснорада. — И, что ни говори, всю эту кашу заварила я. Я спасла тебя, что стало погибелью для твоего друга. И если есть шанс и впрямь вернуть его обратно в Явь…
Было еще кое-что. Ей понравилось узнавать Навь, как Маре — человеческую суть. Страх перемен все еще напоминал о себе, но отражался пониманием: родного дома у нее больше нет, а значит, о чем ей тосковать?
Вся Навь — ее дом. И вся Навь — ее родительница.
— Спасибо, Веснушка, — выдохнул Богдан.
То, как Богдан смотрел на нее, как ласково называл Веснушкой, словно почву выбивало из-под ног. И голова так странно кружилась… Вот если бы только у них было хоть немного времени, что они могли провести наедине. Поговорить об их, таких разных, мирах, о разных жизнях друг друга. Узнать друг друга чуть лучше…
Мысленно вздохнув, Яснорада повернулась к Баюну.
— Как нам добраться побыстрей до моря-океана?
— Ты же дочь Матери Сырой Земли, Яснорадушка, — ласково отозвался кот. — Попроси мать свою прислать ее верных коней. Если они кому и помогут, так это тебе.
— О ком ты? — нахмурилась она.
— О Сивке-бурке, конечно, да о Коньке-горбуньке. Вот только последнего днем с огнем не сыщешь. А первая до сих пор на зов детей навьих откликается.
— Значит, ее и призовем, — с восторгом отозвалась Яснорада.
Эмоции тут же поутихли, словно притушенный водой огонь. Волшебный конь — это, конечно, славно, но как быть с тем, что она никогда не ездила верхом? Она вздохнула, рассудив, что проблемы можно отодвинуть до момента, когда придется столкнуться с ними лицом к лицу.
— Но на сам остров среди моря-океана, нам, бескрылым, попасть будет непросто. Не ходят на остров Буян корабли. Чужаков хоть и не прогоняют, но и не слишком жалуют.
— Как тогда пересечь нам море-океан? — нахмурилась Яснорада. — Это не река все же, чтобы вброд ее перейти.
— Я могу заморо… — начала было Мара.
Ей ответил нестройный хор трех голосов:
— Нет!
Баюн пошевелил пушистыми усами — часто так делал, когда усиленно размышлял.
— К Морскому царю, царю Поддонному, надо обратиться.
— Он… водяной? — осторожно спросил Богдан.
Яснораду захлестнуло странное чувство между восторгом и трепетом. Их миры пересекались, и не только благодаря проложенному Марой пути. Не только благодаря дару видеть Навь, которым Богдана невольно наградила Яснорада. Он не просто наблюдал за ее миром, он с каждым днем все больше о нем узнавал.
— Скорей, царь водяных, — погладив усы, сказал Баюн. —
