Змеиный крест - Энни Вилкс
Алана попыталась выпутаться из плаща, но только сейчас заметила, что материал у горла был не скован застежкой, как она сначала решила, а попросту срощен Даором воедино. Получившийся ворот оказался слишком узким для того, чтобы протиснулась голова, и Алана только растрепала волосы и запуталась в оторочке. Когда она появилась из вороха ткани и меха, тяжело дыша, то увидела, что Даор Карион опять улыбается, и окончательно смутилась.
— Подожди, — со смехом сказал он, забирая плащ, послушно повисший на его руке. — На солнце тебе холодно быть не должно, но, если все же замерзнешь, дай мне знать. Итак. Да, ты можешь меня попросить тебя не трогать, и я не причиню тебе вреда, но выполнять эту просьбу дословно не стану.
Алана зарделась. Ей снова хотелось что-нибудь сказать, но, уже приняв решение не издавать и звука, она сомкнула губы плотнее.
— Ты спала почти семь часов, сейчас уже полдень. Я не нуждаюсь во сне, по крайней мере сегодня, так что мне приятно твое беспокойство, но оно лишнее. Мы никуда не опаздываем: по моим расчетам, у нас никак не меньше трех четвертей дня на то, чтобы вернуться без помех, а вероятнее, сутки или двое, а твой… — Даор сделал выразительную паузу, которая почему-то отозвалась в Алане стыдом. — …Друг продержится в моих заговорах не одну неделю. Мы отправимся не сейчас, а только когда ты поешь и немного придешь в себя.
Неужели так слышно было голодное урчание в животе?!
— Я не хочу тратить время на поиск того, что можно съесть, — все-таки подала Алана голос. — Тут очень глухой лес, идти мы будем долго и…
— Остановись, — мягко, но уверенно перебил ее Даор. — Час выбранного тобой же молчания, помнишь? Оставь еду мне.
— Я бы лучше умылась, — тихо проговорила Алана, надеясь, что черный герцог позволит ей передышку.
— Ручей примерно в тридцати шагах за теми соснами.
В руки ей непонятно откуда опустился кусок чистой голубой ткани, легкой и мягкой. Волокна были невидимыми, тонкими, — он создал его так же, как когда-то создал шаль Келлан, только это полотно цвета неба не грело. Алана медленно кивнула и пошла в указанную Даором сторону, то и дело оборачиваясь. Его высокая фигура, такая черная посреди залитой солнечным светом лесной полянки, оставалась недвижимой, и почему-то, утыкаясь в нее взглядом, Алана испытывала облегчение и даже радость.
Даор Карион был как скала. Он мог руководствоваться любыми мотивами, мог планировать выжать из нее всю кровь до капли, мог собираться сделать ее своей слугой, но за ним, казалось, можно было спрятаться от любой опасности. Алана вспомнила, каким страшным чудился этот лес, когда они шли сквозь него с Келланом, как она была испугана, какими жуткими казались тяжелые ели и эти каменисто-мшистые кочки. Сейчас Алана знала: даже сломай она ногу в какой-нибудь норе — Даор Карион подойдет, одарит своей теплой улыбкой, без слов обезболит, вылечит рану и поможет встать.
«И обнимет, — подсказал внутренний голос. — И завернет в этот свой громадный плащ. И нечего будет больше бояться».
Цепляясь за невысокие деревца, Алана добралась до низа оврага, к чистому как слеза потоку. На корнях, сквозь которые ручей продолжил себе дорогу, сидели мыши. Увидев Алану, они юркнули куда-то в мох.
«Остановись, — мысленно сказала она себе с его интонацией. — Во-первых, за все приходится платить, и он точно не стал бы тратить столько сил и времени на то, что не принесет ему пользы в будущем. Во-вторых, нечего бояться, конечно, да только кроме него самого. Ужасающего убийцы, сильного шепчущего, чуть ли не самого опасного, судя по рассказам Хелки, человека Империи. Растеклась, тоже мне. Прекрати видеть в его действиях знаки приязни. Скорее всего, ему нужно что-то, что принадлежит тебе. Может быть, какой-нибудь важный для него ритуал подразумевает, что ты сама пойдешь на жертву по своей воле или что-нибудь такое».
Алане казалось, что она смогла убедить себя, но когда еще немного спустилась к небольшой лужице и в неровном отражении воды увидела свое донельзя чумазое лицо, то чуть не расплакалась. Она лежала на животе прямо на пожухлой траве и рассматривала свой без сомнения жалкий вид, не прячась от болезненного осознания.
— Смотри, — тихо и зло сказала Алана своему двойнику. — Смотри. Видишь себя? А теперь вспомни, какой он. Забота о тебе, да? Между вами пропасть. Остудись же!
И она опустила лицо в воду.
Глава 27. Он меня послушает. Ингард
В этот раз они собрались не в зале, а на воздухе, в маленьком закрытом садике у обрыва. Как и всегда, их было четверо. Невозмутимый старший директор расположился на одной из каменных скамеек. Напротив него сел все еще плохо выглядевший, но уже по-прежнему отстраненно державшийся Келлфер, снова воплощавший собой собранность и жесткость. Роберт выхаживал вокруг них чуть нетвердой после полученных ранений походкой и теперь остановился у Сина за правым плечом. Сам Ингард стоял у входа в сад, невзначай прислонившись к крупному дубу.
Хотя лед уже потихоньку сковывал небольшие озерца, кажущиеся с этой открытой площадки рассыпанными по горам блестящими монетами, солнце было сегодня каким-то не по-зимнему жарким. Ингард, как и остальные директора, окружил себя воздухом с прожилками огня, чтобы не мерзнуть, и эти плохо различимые коконы поблескивали в прямых лучах, когда ветер качал ветви деревьев.
Сегодня занятий у послушников не вели, и, прислушавшись, можно было различить их звонкие голоса. Дети. Они продолжали жить, учиться, влюбляться. Война не касалась их, была лишь далекой страшилкой. Отдельные слухи о происходящем обсуждались ими как возможность показать себя, перспектива сражений — как любопытное приключение. Роберт вчера предложил рассказать им правду и дать возможность каждому принять решение, оставаться ли в Приюте, но ни Келлфер, ни Син, ни даже сам Ингард его не поддержали. Почти полторы тысячи воинов окружили Приют, вдвое больше были готовы в любой момент прийти на помощь из Фортца. Син каждый день проходил по периметру и обновлял
