Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт

частью их когнитивных способностей — памятью, вычислениями, пространственным мышлением и так далее, — но не более чем одной частью? И мы можем воспроизвести мало что из того, чем были первые имперцы.

— Да, — сказал я.

Мужчина:

— Но это еще не все. Ханум древности умели впадать в… фугу. Они поднимали свой разум на самые высокие уровни, используя все свои способности. Это делало их способными к непостижимому блеску, к проявлениям интеллекта, которые даже мы не можем расшифровать.

Женщина:

— Вот что такое авгури. Это попытка воспроизвести их мощное возвышение разума. Однако способ, который мы нашли, работает только для аксиомов и не годится для любых других сублимов. И он ограничен, во многих отношениях.

Мужчина:

— Ибо древние ханум с возрастом становились все более непонятными. Чем более блестящими они становились, тем более безумными и невнятными. Они говорили на языках, которых никто не знал — если они вообще говорили.

Женщина:

— Авгури делает то же самое, но в течение гораздо более короткого периода — всего три года, и третий год может быть ненадежным. Он бурный и дикий. Именно в это время члены нашего ордена проявляют наибольшую паранойю, наибольшую непредсказуемость.

Мужчина слабо улыбнулся и отстучал:

— Но могло быть гораздо хуже. Ходят слухи о других попытках воспроизвести ханум, заново воссоздать род императора. В результате этих попыток появились существа дикие и необузданные, полные странных страстей и чуждых аппетитов. Как нам сказали, ни один из них не прожил больше года.

Я содрогнулся в своем костюме и попытался сосредоточиться на расследовании.

— И вы думаете, что Пиктис страдал подобным безумием?

Женщина медленно простучала ответ:

— Да, мы думаем.

— Почему? — спросил я.

Быстрый ответ мужчины. Сглотнув, Грелин перевел:

— Потому что мы пришли к выводу, что он размышлял над само-завершением.

— Вы имеете в виду…

Женщина:

— Самоубийство. Да.

МУЖЧИНА НАЧАЛ СТУЧАТЬ, и Грелин, который сейчас был слаб, перевел:

— Мы почувствовали это в ветре. И, чувствуя это, возможно, мы… мы ускорили его выбор.

— Мы пытались проследить за ним во время последнего из этих исчезновений, — сказала женщина. — Мы использовали все наше искусство, чтобы расшифровать схему его передвижений, возможные места, куда он мог ускользнуть.

— И… мы нашли его, — сказал мужчина. — Мы увидели, что он стоит у высокого открытого окна на одном из верхних уровней, выходящего на один из внутренних дворов.

Женщина, склонившая голову:

— Как будто для прыжка. Чтобы разбиться насмерть.

Мужчина:

— Это был отчаянный поступок, как будто он хотел сбежать.

— Он услышал, что мы приближаемся, — сказала женщина. — Попытался отойти от окна и притвориться, что все в порядке.

Мужчина:

— Но он пытался что-то спрятать. Он положил в карман что-то, что держал в руке.

— Блеск металла, — сказала женщина. — Маленький, изящный и блестящий. Нож, по крайней мере, я так подумала.

— Мы не спрашивали об этом, — сказал мужчина. — Он, казалось, был на грани ярости. Мы отвели глаза, извинились и вернулись к своим делам.

— Дни после этого были холодными и напряженными, — простучала женщина. — Эта вещь должна была остаться тайной. И то, что о ней стало известно, принесло большой вред.

— И потом, — простучал мужчина.

— И потом… — Взгляд женщины-авгура скользнул по стенам и остановился на потолке. — Несчастный случай. И природа этого несчастного случая, она… она…

Они замолчали: я заметил, что в первый раз они попытались что-то артикулировать.

Мужчина-авгур наклонился вперед, заглядывая мне в глаза, его пальцы лихорадочно барабанили по доске, пока Грелин говорил:

— Мы думали, что это была намеренная ошибка. Как человек, который сам себе расставляет ловушку, затягивает петлю, а потом позволяет себе жить дальше, утверждая, что не подозревает о том, что последние мгновения своей жизни он прожил по собственному замыслу.

Женщина, резко:

— Нет! Несчастный случай. Вот что это было. Он деградировал. Разлагался. Мы виноваты в том, что это произошло. Мы должны были сделать больше, чтобы его остановить.

Мужчина:

— Но мы попытались. Мы предупредили наше начальство. Они поговорили с Пиктисом. И он убедил их, что все в порядке.

Женщина:

— Он умел быть убедительным! Это мы знаем! Даже когда он был в отчаянии, он…

Мужчина взглянул на нее, затем перевел взгляд на меня и отстучал:

— Этот человек мог быть кем угодно. Отчаявшимся, но уверенным в себе. Безумным, но убедительным. И он мог бы любить нас, пока… пока планировал свою смерть.

Женщина резко простучала «Нет».

Между ними повисло мучительное молчание.

Я подался вперед, чувствуя, что в его словах что-то скрывается, и спросил:

— Почему, по-вашему, он любил вас, когда так поступал?

Мужчина, нерешительно:

— Потому что в тот день именно мы должны были вместе с ним добраться до костного мозга. Мы пытались помочь ему связать мозг, напитать его питательными веществами, чтобы он мог спать и сохраняться, потому что мы были из политии Пиктиса. Тем не менее, в тот день он попросил, чтобы его сопровождали другие люди. В то время мы сочли это проявлением неуважения, но… — Он замолчал.

— Но теперь вы думаете, что он избавил вас от смерти, — сказал я.

Мужчина склонил голову и простучал:

— Может ли это быть любовью? Может ли существо, способное на это, тоже любить? Я не знаю. И вот теперь ты здесь, Юдекс, с холодным выражением во взгляде, и я спрашиваю себя…

Я изучал их обоих, замечая скорбные выражения на их лицах. И все же мои мысли вернулись к тому, что они сказали о предполагаемых мыслях Пиктиса о самоубийстве, когда они нашли его стоящим в окне башни, и я вспомнил их первые заявления, смелые и гордые: Мы это знали. Это было известно.

Они уже докопались до истины, подумал я.

Я представил себе Пиктиса, фигуру, стоящую в окне в этом странном месте, а затем вспомнил момент, произошедший с Мало в самом начале этого расследования.

Вытащить человека из комнаты на таком высоком этаже, сказала она, с запертыми окнами и всем прочим, и никто ничего не видел и не слышал… Я не могу этого понять.

Еще одно окно, еще одно исчезновение.

— Но вы вернулись к окну в башне, — сказал я. — И выяснили, что он не собирался прыгать. Вы обнаружили, что он спускался из окна, так?

Печаль исчезла с лиц авгуров. Они посмотрели на меня, зачарованные и слегка возмущенные.

Пальцы женщины превратились в размытое пятно, и она простучала:

— Откуда это стало известно? Как ты узнал об этом?

Затем мужчина:

— Да. Откуда?

Я ничего не сказал.

Женщина вздрогнула, сжав губы:

— Какой ты ужасный. Мы как скитальцы в пустыне, просящие воды, а ты даешь нам