Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт

Я наклонился, чтобы вывести Грелина из транса. Но женщина-авгур вскочила на ноги, ее пальцы забегали по дощечке.

— А если ты ошибаешься? — спросил Грелин, все еще бормоча ее слова. — Если ты ошибаешься насчет всего этого, насчет Пиктиса, насчет всего остального? Что тогда? Ведь это не было запланировано. Это не было предвидено. Не было!

Я помог Грелину встать и мягко повел его обратно.

Она все еще стучала, а он все еще говорил, шепча рядом со мной:

— Ты ошибаешься, ты ошибаешься, ты ошибаешься! Это не было предсказано! Ты ошибаешься, ошибаешься, ты, должно быть, ошибаешься!

ГЛАВА 47

| | |

ОБРАТНЫЙ ПУТЬ В Ярроудейл был странным и беспокойным. Все, что я увидел на Саване, было похоже на кошмарный сон: колышущаяся зеленая пелена; вид дрожащего костного мозга, заключенного в сияющий мох; а затем и сами авгуры, которые поначалу казались такими бесчеловечными, но в конце концов оказались такими уязвимыми и отчаявшимися.

А потом была правда, которую я разглядел в том ужасном месте, и она кипела в моем сознании, как раскаленный кусок железа, брошенный в ведро с закалочной жидкостью. Я должен был избавиться от нее, иначе она могла бы меня сжечь.

Как только мы с Грелином оказались на берегу, нас отвели в еще одну камеру для наблюдения, где нас снова вымыли и вычистили, а затем обложили множеством разноцветных личинок блотли. Я морщился, когда с меня снимали эти ужасные штуки; я все еще не оправился от своего первого блотли, и только Святилище знает, как долго будут сохраняться новые.

Мне потребовалось несколько часов, чтобы пройти тесты, но я их прошел, в то время как Грелина срочно увезли, чтобы он оправился от последствий авгури. Я попросил одного из апотов поблагодарить его за службу и пожелать всего наилучшего, затем поспешил одеться, пока они оформляли мое освобождение. Дверь передо мной открылась, и я выскочил наружу.

И здесь я остановился. Мало стояла через дорогу от меня, закутанная в свой красный плащ, руки скрещены на груди.

— Ты жив? — позвала она.

— Да, — ответил я.

— У тебя не вырастают рога, не лезет трава из ушей, и не капает жидкость из каких-либо частей твоего тела?

— Да.

— Хорошо. — Она пересекла дорожку и направилась ко мне. — Тогда я рискну немного сбить с тебя спесь и сообщить плохие новости, потому что принц прислал нам сообщение. — Она посмотрела мне в глаза, и ее лицо было таким мрачным, каким я его еще никогда не видел. — Дархи ушел.

— Ушел? Пиктис убил и его?

— Нет, — медленно произнесла Мало. — Не так. Скорее, он сбежал ночью. После того, как прихватил значительную часть казны Ярроу из королевских хранилищ.

Я уставился на нее, пытаясь понять смысл сказанного:

— Дархи… Он был…

— Контактом Пиктиса при дворе, — сказала Мало. — Да. Так мы думаем.

— Дархи был тем, кто координировал действия между Пиктисом и Гортхаус… А теперь он сбежал?

— Похоже на то! — сказала Мало. Она невесело усмехнулась. — Это логично, ведь гавнюк руководил всеми дипломатическими встречами! И он, конечно же, уже был готов предать свое королевство, потакая двойной игре Кардаса. Возможно, нам следовало заметить это раньше.

— Но убийство Гортхаус потрясло его.

— Так и должно было случиться! Если Пиктис действительно убивает всех своих старых союзников и, если он настолько умен, что цитадель, полная вооруженной охраны, не сможет его остановить, я бы тоже хотела сбежать ночью.

Я вздохнул и ущипнул себя за переносицу.

— И у нас есть предположения, куда он мог подеваться?

— Люди принца понятия не имеют. Нам сообщили, что Дархи бежал так быстро и тщательно, что, очевидно, он планировал свое бегство в течение некоторого времени и позаботился о том, чтобы его было трудно отследить. Сумма денег, которую он украл, по-видимому, настолько велика, что принц сейчас в полном отчаянии. Этот болван даже разрешил нам преследовать его в глубине королевства! Ана думает, как лучше это сделать, но решила дождаться тебя. Надеюсь, у тебя есть для нас новости получше?

— Нет, — хрипло ответил я. — Нет, совсем нет.

— Тогда пойдем к ней. Она ждет в кабинете Теленаи. Возможно, у нее в кармане припрятано чудо, и она сможет пробить для нас брешь в этих черных тучах.

Я сидел среди цветов в кабинете Теленаи, сгорбившись и дрожа, сжимая в руках чашку чая и рассказывая им обо всем, что я видел на Саване. Теленаи стояла у окна, отвернувшись, в то время как Мало пряталась за переплетением виноградных лоз, как хищник, выслеживающий свою жертву. Двигалась только Ана, она сидела, сгорбившись, перед стеной из цветов, раскачиваясь взад-вперед, но даже в таком красочном месте от ее вида у меня кровь застыла в жилах: она казалась еще худее и изможденнее, чем когда-либо, как будто ее мысли были настолько обременены, что ее тело расходовало энергию быстрее, чем она могла ее пополнить.

Когда я закончил, воцарилась тишина. Затем заговорила Мало:

— Клянусь богами… Они позволили тебе его увидеть? Они действительно позволили тебе увидеть костный мозг?

— Да, — пробормотала Теленаи. — Какое это, должно быть, счастье. Даже я сама его не испытывала…

Я взглянул на Ану, которая перестала двигаться. Казалось, Мало и Теленаи не поняли моего откровения. Я спросил себя, не сошел ли я с ума, если подумал об этом.

Из горла Аны донесся еще один тревожный щелчок, и она заерзала на подушке.

— Меня больше всего поразил сам Саван… Вещь настолько неестественная, созданная для того, чтобы пережить все жестокости, которые обрушивает на нас природа. В некотором смысле, это самое гротескно имперское зрелище! — Ее бледные пальцы скользнули по коленям. — Однако теперь я еще меньше удивлена, обнаружив, что мои теории о Пиктисе подтвердились. Даже он был сломлен пребыванием в этом странном месте — настолько, что раскрыл великую тайну о себе. — Она повернула к Мало лицо с завязанными глазами. — Потому что ты узнаешь описания этих тотемов, не так ли, сигнум?

— Да, — сказала Мало. — Они очень похожи на тотемы предков Ярроу. Но я не могу понять, зачем авгуру вообще понадобилось…

Лицо Аны с завязанными глазами повернулось ко мне:

— Дин!

— Д-да, мэм?

— Ты уже все сложил вместе, верно? Пока говорили авгуры.

— Я… да, у меня есть мысли, мэм.

— Тогда выкладывай. Говори, дитя.

И снова я заартачился, чувствуя, что слова, которые рвутся у меня из уст, просто безумны.

— Я… я думаю, мэм, что Пиктис… или человек, который работал на Саване и называл себя Пиктисом…