Экзамен на выживание. Десяток невозможностей до завтрака - Наталья Сергеевна Филимонова

Экзамен на выживание. Десяток невозможностей до завтрака

1

Если что-то падает тебе на голову с неба, почти наверняка это не золотая монета. И если для снега не сезон, то сказать “спасибо” надо, вероятнее всего, пролетевшей птичке. Причем ее “подарочек”, опять же, чаще всего вовсе даже не к деньгам, а к чистке выходного пальто.

Тася задрала голову, высматривая “птичку”, однако не обнаружила в безоблачно-голубом небе ни единой подозрительной точки. А потом опустила глаза, разглядывая, собственно, то, что только что тюкнуло ее по макушке, а затем упало прямо в грязь под ногами.

–  По крайней мере, это не лягушка, –  вслух проговорила Тася. –  Если бы мне на голову упала, например, лягушка, было бы совсем неприятно. Свиток –  это еще ничего.

Она отступила на шаг, разглядывая пергаментный свиток в луже, пока не прикасаясь к нему и продолжая размышлять.

Если средь бела дня тебе на голову с совершенно ясного неба вдруг падает загадочный свиток –  значит, одно из двух. Или городской маг-погодник сегодня пьян –  и тогда жди компотного дождя, а то и впрямь лягушачьего града –  или тебя приглашают учиться в ВАИ. Хм… хм!

Вообще-то размышлять над всякими загадками и непонятностями Тася обычно предпочитала неторопливо, подробно и обстоятельно. Однако если верным окажется первый вариант, то стоило бы поскорее раскрыть зонтик. Или, за неимением такового, убраться куда-нибудь под крышу.

А потому девушка подхватила свиток из лужи, отряхнула –  вода почему-то не впиталась в пергамент, а стекла с него –  и поспешила под защиту дома.

Как полагается, в прихожей сняла пальто и аккуратно повесила его на гвоздик, разулась и немедленно почистила щеткой ботинки –  не то грязь присохнет! Затем пристроила их в ровном ряду прочей обуви, заглянула в ванную комнату, чтобы тщательно вымыть руки –  и лишь после этого направилась в кухню, откуда манил одуряющий запах корицы и свежей выпечки.

Тетушка Гортензия и тетушка Марта пили чай с яблочным пирогом.

Тася помахала свитком, в который успела мельком заглянуть по дороге.

–  Тетушки! Я получила приглашение в академию Изумруд!!

Звякнули две одновременно уроненные чайные ложечки.

–  Это чудовищно, –  скорбно сказала тетушка Гортензия.

–  Этого не может быть! –  строго возразила тетушка Марта.

–  Детка, но ты ведь не собираешься туда отправляться? –  тревожно сжала руки первая.

–  Это было бы большой ошибкой! –  энергично закивала вторая.

–  Разумеется, собираюсь, –  пожала плечами Тася, и вскинувшиеся тетушки тотчас поняли: спорить дальше бесполезно. Племянница могла быть сколь угодно покладистой и милой, но если уж вобьет себе что-то в голову –  пиши пропало, в такие моменты она становится упрямее всякого мула.

–  Нужно срочно напечь пирожков с капустой, –  заключила тетушка Гортензия.

–  Почему с капустой? –  нахмурилась Тася.

Тетушка пожала плечами.

–  Это же очевидно! За картошкой пришлось бы спускаться в подвал. А успокоить расшатанные нервы мне необходимо прямо сейчас!

–  Я нашинкую капусту, –  понятливо кивнула Тася, а тетушка Марта неодобрительно поджала губы.

Высокая, сухая и худая, как жердь, Марта с вечно хмурым выражением лица и маленькая, кругленькая и добродушная Гортензия нисколько не походили друг на друга, и все-таки доводились друг другу сестрами. А Тасе –  единственными родными людьми, оставшимися после гибели родителей. Если, конечно, не считать кузена Густава, сына тетушки Марты, который уже третий год как учился в той самой академии Изумруд на боевом факультете. И он, и его мать, конечно, полагали, что это свидетельствует о его, Густава, исключительности и уникальности. И уж никак такая обычная, ничем не примечательная и скучная Тася, разумеется, не могла бы получить точно такое же приглашение!

–  Пирожков возьмешь с собой! –  решительно объявила тетушка Гортензия, с такой яростью замешивая тесто, как будто от этого зависела как минимум жизнь любимой племянницы. –  Неизвестно, когда там будут кормить и чем!

–  Можно взять только то, что смогу унести в руках, –  напомнила Тася, кивая на свиток. Все, что в нем написано, не только она, но и ее старшие родственницы давно помнили наизусть –  еще со дня отправки Густава.

–  Вот их и возьмешь! –  энергично кивнула тетушка. –  Еще, конечно, нужно будет взять плащ и калоши –  вдруг пойдет дождь? И теплое пальто –  там может быть холодно! И панталоны с начесом! И…

–  Глупости, –  фыркнула тетушка Марта. –  Она все равно не пройдет вступительных испытаний.

–  А ты помнишь, что это за испытания?! И попробуй сказать, что Густаву не пригодились бы тогда панталоны с начесом! Ох… Детка… может, все-таки передумаешь? Между прочим, Руфус, сын булочника, снова спрашивал о тебе. Я уверена, он вот-вот сделает предложение…

–  Ни за что! –  Тася вздернула подбородок, не переставая шинковать капусту. И тотчас была за это наказана –  стоило бы смотреть под руку, когда в ней зажат нож. Девушка сунула порезанный палец в рот.

Свиток –  ее пропуск в ту самую академию –  лежал рядом с разделочной доской. Тетушка Гортензия, конечно, замечательная. Да и тетушка Марта по-своему любит племянницу. Но в их размеренной жизни, да и во всем этом сонном скучном городке никогда и ничего не происходит. Совсем!

Вот так взять и отказаться от самого странного и интересного приключения в своей жизни? А то и выйти замуж за толстяка Руфуса? Вот еще!

*

–  Не забудь передать Густаву, что мы ждем его к Новогодью! Пусть даже не думает снова остаться там на каникулы!

–  Да, тетушка Марта!

–  Детка, одевайся теплее и не забывай про теплые носки! И шляпу!

–  Да, тетушка Гортензия!

Тетушки с двух сторон поправляли на Тасе лямки увесистого рюкзака. Одна из почтенных дам при этом всхлипывала, вторая сурово хмурилась. Сама свежеиспеченная абитуриентка подтянуть лямки не могла, поскольку в каждой руке крепко держала по внушительному чемодану. При этом руки приходилось держать на отлете, потому что через каждое плечо у девушки было надето по объемистой сумке на длинном ремне.