Река Великая - Максим Николаевич Николаев
Приятели у него появились только в старших классах: одного звали Бахыч, а другого — Саня Талый. Оба были многократные второгодники и стояли на учете в детской комнате милиции. К Леше они подошли в столовой после ужина и предложили выбраться в город на дело.
С его росточком не то, что в форточку, а в игольное ушко войти можно, да и ловкостью Господь не обделил. Пока Бахыч с Талым на стреме стояли, Леша в хату лез и открывал изнутри дверь. Вещи они выносили вместе и делили добро на троих.
На нижних этажах люди редко окна да форточки открытыми оставляют, а, кто на верхних, те воров не боятся. Но так же и Леша с младенчества не боялся высоты. Чем выше, тем к ангелам и к Отцу Небесному ближе. Будущий инок еще не понимал этого, но любил то, как сладко на карнизе захватывало дух.
Юноши после детдома прямиком отправлялись в армию, но Лешу не взяли по росту. Хотя учителя не хвалили его, в дневнике у Леши ниже четверки оценок не бывало. Смекалистым он с детства был, но дальше учиться не захотел и после детского дома продолжал жить тем же ремеслом. Как сироте, ему выделили комнату в общаге с вонью в подъездах, где в бытность, если не лгала воспитательница, обитала его матушка вместе с шальным дедом.
Саня Талый отслужил год срочной службы, подписал контракт и погиб в Чечне, а его место в шайке занял другой Саня по фамилии Боровой и по кличке Боров. Однажды за ночь они три хаты сделали: одна, на восьмом этаже, загодя была насмотрена, а другие две, этажом ниже, скачком взяли. Великий фарт троице светил, пока раз на выходе из подъезда их мусора не встретили. В первый раз по 158-й за кражу с проникновением Леха Палец отсидел в Крюках, и во второй — тоже, а в третий, и в последний, уже не в Крюки, а в Серёдку на строгач его Господь привел, и по другой статье.
Наводчиком у шайки был местный бич. До тех пор не подводил, но тут ошибся. Внутрь Леха забрался через форточку в спальне и на кровати увидел спящих супругов. Дело было в июле. Она от жары сбросила с себя одеяло до пояса и лежала на спине с голой грудью. Мужик рядом с ней зарылся лицом в подушку.
Как влез, так и стоял Леха Палец в половине шаге от окна. То ли обратно лезть, то ли… Не успел додумать он, как мужик во сне услышал его дыхание, а может быть, взгляд почувствовал. Распахнул глаза, сел на постели. В руке у Лехи Пальца был нож, которым он только что срезал москитную сетку. Раз он вонзил острую сталь между ребер, и уже не смог остановиться. Когда встрепенулась женщина, он перепрыгнул на нее, оседлал, проткнул белое горло и для надежности повернул в ране лезвие.
За спиной раздался топот убегающих ножек. Семь годов их сыну было. Проснулся от шума, видать, заглянул в спальню ко взрослым, и там увидал, как малорослый Леха Палец с ножом ползает по родительским телам на окровавленной постели. От ужаса он даже закричать не смог и побежал в уборную. Там заперся. Но замок шуточный был. Упокой, Господи, невинную душу отрока твоего!..
В туалете Леха Палец вытер лезвие туалетной бумагой и сунул нож в карман. Когда обыскал хату, то в верхнем ящике дорогой «стенки» нашел шкатулку с золотом, а из сумки в прихожей на вешалке прихватил хозяйкин кошелек. Налички в нем не было, но зато лежала мужнина карточка, и в том же отделении — бумажка с записанным карандашом пин-кодом.
Первым повязали Саню Борова, главаря. Среди ночи он пришел обналичить выручку к банкомату и засветился на регистраторе машины на парковке магазинчика. Наутро регистратор изъяли опера, Борова на записи признали, повязали, допросили, и в тот же день заявились в общагу к Лехе Пальцу.
В прежней греховной жизни Нектарий любил блестящие вещицы. По тому праву, что в хату проникал первым, ему случалось тайком от подельников прихватить иную драгоценность. Цепурка у него была любимая. Как теперь поворачивает четки при молитве, он так же любил крутить ее в пальцах и чувствовать при этом, как холодное золото нагревается его телесным теплом.
Вместе с цепуркой в нычке под крышкой старого телевизора хранились серьги, бабки золотые, сверкальцы всяких цветов. Монеты отдельную гордость составляли: драгоценные, антикварные, юбилейные — стопочками друг на друга ложились очам на радость. Ныне отдал бы не раздумывая он свое богатство Святой церкви, но мусора отняли всё до последней копеечки.
Неисповедимы пути Господни. Тяжкий грех привел его к встрече с отцом Александром, чтобы чрез руци его откровение явить, а после устами его указать стезю к вечной и блаженной жизни. Что в монашестве ему придется взять в руки оружие, он и помыслить не мог, но Всевидящему Оку было видней. Для вылазки в Ящеры Нектарий стащил нож с монастырской кухни и заточил о каменный выступ в стене кельи. Господь Царь во век и в век века: погибнете, языцы, от земли его.
Когда пришло время, этим же самым ножом он отправил на вышний суд стукача Колю Салюта, и сейчас оружие снова лежало у него в кармане рясы. Первым рейсом в Печерский монастырь забрали старцев Бориса с Глебом. За ними уехал Сергий из соседней кельи, тучные пожитки которого с трудом запихали в фургон. Очередь была за Нектарием. В нетерпении он сунул ладонь в карман и проверил пальцем остроту лезвия. Поднялся с сундука, где сидел, подошел к окну и стал глядеть через окно на пляж. На пляже не было ни людей, ни птиц. Неподвижность вида за фигурной решеткой нарушал только фиолетовый флаг, колыхавшийся на ветру над черной будкой спасателей.
Печерский настоятель выделил для эвакуации грузовик вместе с водителем. Последний заодно помогал и с погрузкой. Юноша с русыми волосами ниже плеч и стриженой бородкой вошел в келью, перед этим постучавшись.
Когда вдвоем они оторвали сундук
