Дом Франциса Шарка - Александр Скрибблер

Однако ребята услышали позади себя движение. По той самой лестнице, по которой они взобрались на крышу, вскарабкался дед и уже стоял рядом с ними.

— Я сказал: выкинули немедленно сигареты и отпустили собаку! — хладнокровно, настойчиво и непреклонно повторил Румянцев.

— Дед, ты принял эликсир молодости? — вскочил Тони, глядя удивлённо на своего деда. — Я рот не успел закрыть, а ты уже на крыше. Не в твоих традициях взбираться на строения из-за каких-то там малолетних придурков, да ещё быстро словно молния. Или тебя в одно место кто-то ужалил?

— Ты всегда так со своими близкими людьми разговариваешь, да ещё с теми, кто старше тебя, сопляк?

— Мистер Джимми, извините нас, — встрепенулся соседский малец Джон. Он выбросил сигарету и ретировался, оставив деда с внуком.

Рокки в это время уже плюхнулся вниз, издав короткий жалобный писк.

— Я тебя научу манерам. — Александр схватил мальчишку за шкирку одной рукой и потряс словно плюшевую игрушку. — Сбросить тебя с крыши?

— Меня с крыши? За что? — Тони не мог поверить, что перед ним стоит именно его дед мистер Джимми Муншайн. Обычно дед себя так не вёл, не был так строг и груб. К тому же не хватал детей за шкворняк и не тряс их, угрожая сбросить с крыши за непослушание: у него бы просто силёнок не хватило схватить кого-то. — Дед, пусти! Мы ведь просто играем, развлекаемся.

— Я тебя проучу.

— Не надо, дед! Я всё понял и так. Больше не буду так. Честно.

Румянцев не чувствовал себя героем или тем, кто был лучше остальных. Насколько бы наивно и заезженно ни звучала эта песенка, но Александр был за справедливость. Он никогда не был чересчур правильным, опрятным. Он просто был за справедливость. Обычно не повторял свое мнение дважды (за редким исключением), а разворачивался и уходил, давая понять, что все вокруг взрослые люди и сами вольны распоряжаться своей жизнью. Хотя иной раз какого-нибудь сопляка-непоседу можно было встряхнуть за шкирку, чтобы слушался взрослых! Со своим анархичным характером Саша не очень часто встречал подобных себе — упрямых, настойчивых и вольных людей, особо ни во что не верящих в этом мире. Но тот парень… Билл был исключением. Конечно, Билл принял Александра за своего деда и общался с ним именно как со своим дедом. Однако вскоре Билл понял, что здесь что-то не так и дед как-то резко изменился. Вроде у деда как небольшой акцент появился. Хотя, возможно (это Билл рассуждал так), просто пора завязывать с пьянкой и наркотой, а то уже мерещится, что дед на глазах меняется и его речь перестаёт быть узнаваемой. А вскоре дед возьмёт, да и при всех превратится в оборотня и сожрёт — растерзает всех своих внуков, включая Билла… «Да, пора завязывать! — сказал себе Билл. — Щас, вот ещё только разок, так сказать, окунусь — и на этом всё». Родители Билла позвонили днём и сказали, что задерживаются в городе ещё на несколько дней. Билл сообщил об этом Тони, Бобу и «деду». Затем сказал «деду», что сегодня ночью ему (Биллу) надо будет отлучиться — мол поедет получить гонорар за проделанные бухгалтерские подсчёты. Александру как-то не особо верилось в слова Билла. Уж если Билл и может куда-то уехать, да еще и ночью, то уж точно не по поводу легальных, чистых дел. Так Саше показалось, хоть он и знал Билла пока что лишь едва-едва. Лёжа на диване, в ночной темноте и слушая доносящиеся из спальни Билла сладкие стоны и глухое постукивание кровати, Александр думал, что из-за таких вот идиотов, как его «старший внук», рушатся и утопают в разврате и никчёмности целые семьи. Своими выходками Билл ведь просто — напросто наглым образом подрывал психику и воспитание своих младших братьев, которые сейчас лежали в своих комнатах и также слушали всё это. Румянцев поднялся с дивана с твёрдым намерением зайти в спальню Билла и начистить тому репу прямо в присутствии его девки. Или разбить о голову «внука» пару пустых бутылок из-под алкоголя — из тех, что там в спальне у Билла постоянно валяются. И плевать, что сейчас поздний час…

Саша не застал Билла в спальне. Билл сделал свое дело и, пока Саша раздумывал о морали, о подрыве детской психики и т. д, Билл оделся и покинул дом. Румянцев подошёл к спальне, когда хлопнула входная дверь дома. В спальне находилась только Матильда. Из её рта торчала сигарета. Рядом на столике стояла пепельница и три бутылки пива, одна из которых была наполовину пустая. Саша мог бы разбить бутылки о голову Матильды (поскольку Билла не застал), а затем затушить о ее лоб её же сигарету. Но ситуация приобрела немного другой оттенок: от вида не очень трезвой, обнажённой панкерши с привлекательной грудью Александр ощутил навязчивое возбуждение… Может, отомстить Биллу по-другому пока Матильда пьяная и обкуренная и пока она улыбается Саше, принимая его за Билла? Может, сделать с этой ненасытной сукой то же, что с ней только что делал Билл? И пусть она постонет и под Александром?..

— Иди ко мне, — зовёт она Александра. — Я ещё хочу.

«Он говорил, что ночью отправится за заработанными деньгами, — подумал Румянцев, — и ещё он говорил, что у него есть старый мотоцикл «Husqvarna CR125» двухтысячного года выпуска». Хорошо, что Саша нашёл этот мотоцикл в гараже, проткнул ему ножом колёса, снял с него и спрятал аккумулятор.

«Иди, внучок, лови попутку. А для начала найди её ночью в этой заднице мира», — подумал Румянцев.

Но Билл не пошёл ловить попутку, и его ночная встреча сорвалась.

* * *

Александр сидел на скамейке во дворе, наблюдал, как над Хорсредиш Гарденом восходит солнце, и курил. Его одинокая и, казалось, задумчивая фигура словно бы напоминала единственного оставшегося вживых из Содомского пятиградия у Мёртвого моря… Оставшегося вживых отщепенца, который в отличие от других, не погряз по самые ноздри в грешной стихии и хоть как-то пытался удерживать равновесие, поддерживать трезвость души и укреплять мораль.

Много ли шагов от морали до грешной стихии?..

День разгорался. Калитка распахнулась, и во дворе появилось четверо субъектов.

— Старик, Билла позови! — тут же в приказном порядке последовало от одного из вошедших. — Мы с ним покалякаем.

— Я знал, что кого-нибудь да принесёт сюда после сорвавшейся ночной прогулки Билла, — пробубнил Румянцев.

— Что?

— Билл вас звал в гости? — спросил «дед».