Янтарная гавань - Виолетта Орлова
Краем уха она слышала разговор Дорона и Артура. Разумеется, проницательная девушка сразу все поняла. И вот эта самая чудовищная несправедливость по отношению к ее избраннику до глубины души потрясла и расстроила ее, вызвав такую бурную реакцию. Она захлебывалась слезами, а Артур тщетно пытался ее успокоить, подыскивая нужные фразы. Он лихорадочно шептал ей слова любви и надежды, осыпал поцелуями, нисколько этого не стыдясь.
– Вот увидишь, родная, все будет хорошо… Даниел и Тод что-нибудь придумают и помогут Тину!
– А ты, как и всегда, думаешь только о других! – с неприкрытой горечью ответила Диана, перестав плакать.
– А что может случиться со мной? По крайней мере, я жив и здоров. Если папаша упечет меня в колонию, как он грозится, я убегу и найду тебя, где бы ты ни была.
– Неужели правда будет суд?
– Не знаю, не знаю… Я ничего не сделал, кроме того, что появился на дереве без документов. Разве этого легкого проступка достаточно, чтобы отправить в тюрьму? В таком случае, я сильно разочаруюсь в столичном правосудии…
– Если тебя отправят в Полидексу, то и я последую за тобой, будь уверен.
– Нет, Ди, тебе было бы лучше ждать меня в школе!
Разговаривая подобным образом, пленники не заметили, что их полет окончен. Особо не церемонясь, жандармы вывели нарушителей из кареты и сопроводили в огромный, ощетинившийся ветками гнездим, на котором висела солидных размеров черная табличка с надписью «Жандармерия». Внутри было помещение с таким большим деревянным столом, что казалось, этот обширный предмет мебели заполнял собой все пространство. И где-то на отдалении за ним сидел сгорбленный человечек, составляя своими маленькими размерами полную противоположность столу. Служащий устало посмотрел на вошедших; время было позднее, а ему приходилось продолжать работу, ломая и без того скверное зрение над огарком свечи.
– Развяжите им руки! – визгливо прокричал он. В таком большом помещении действительно нужно было говорить на повышенных тонах, чтобы быть услышанным.
– Это опасный преступник! Он чуть ножом не зарезал одного знатного господина!
– Протри глаза, Септимус. Это обычный мальчишка. И девчонка. И выглядят они абсолютно безобидно и даже жалко. Освободите им руки и отведите в комнату ожидания. Пусть хоть поспят немного.
Жандармы нехотя выполнили приказ маленького человечка, который из всех полицаев оказался наиболее мягкосердечным и понимающим. Артура с Дианой завели в темную комнату с круглым окошком над потолком, где не имелось ни малейшего признака мебели, разве что плед на шершавом сучковатом полу. Затем их оставили вдвоем. Артур обнял девушку и, прижав к себе, стал нежно гладить по волосам.
– Мы обязательно выберемся, вот увидишь!
– Но как?
– Есть у меня одна идея… Не знаю, насколько она сработает.
С этими словами юноша достал из кармана заскорузлый листик и перо.
– Стянул как-то у Дана, – тихо пояснил он в ответ на удивленный взгляд девушки.
– А зачем тебе перо?
– Да вот, думал стихи начать сочинять, – шутливо отозвался Артур.
– Любовные?
– Не иначе.
А затем Артур принялся что-то выводить на листке, в полной темноте. Хорошо еще, что из круглого окошка светила луна, помогая ему написать нужный текст. Затем юноша свернул бумажку в несколько раз.
– Рикки! – тихо позвал он. Преданная ящерица тут же запрыгнула хозяину на руку, словно только и ждала этого призыва. Ее круглые глазки с вертикальными зрачками словно бы говорили: я готов сделать, что нужно, только прикажи, хозяин.
– Как бы только заставить его взять бумажку? – прошептал Артур. Но Рикки был очень сметливой ящерицей. Он сам взял записку в зубы, напоминая преданную собаку, готовую принести палку.
– Невероятно! – восторженно воскликнула Диана. Рикки скосил глаза на девушку, как бы говоря: да, мы, земноводные, бываем порою сообразительнее вас, теплокровных.
– Ее нужно отнести Дану. Дан. Дан, понимаешь? – несколько раз прошептал Артур, но ящерица не собиралась уходить. Только с укором глядела на своего хозяина.
– Потом вернешься ко мне, давай же, Рикки! С меня добавка саранчи!
Сложно было догадаться, какая именно фраза явилась для ящерицы основным стимулом, но вот она махнула хвостом на прощание и была такова.
– Сможет ли он найти гнездим Даниела? – с сомнением проговорила девушка.
– По крайней мере, это была неплохая попытка, – сказал Артур и, обняв девушку, помог ей устроиться на пледе.
– Вот увидишь, завтра утром мы не успеем проснуться, как за нами придут!
Юноша не знал, насколько пророческими в действительности окажутся его слова.
Глава 36 Защити меня от восстающих на меня
Юным арестантам милостиво разрешили поспать, и они, надо сказать, не преминули воспользоваться сей заманчивой возможностью. Тревоги последних дней, длительный перелет на единороге, волнения за Тина – все это измотало бедных путешественников до крайности.
Поэтому, когда начальник особого корпуса жандармов господин Дорфбенкт около полудня зашел проведать задержанных, то застал тех безмятежно спящими; юноша по-рыцарски предпочел лежать на голом полу, а рядом с ним на теплом пледе клубочком свернулась красивая длинноволосая девушка. Какое-то время господин Дорфбенкт невольно любовался умиротворенной картиной; не каждый день в отделении можно было встретить таких юных и прелестных гостей. С нескрываемым удивлением мужчина всматривался в тонкие черты юноши и все недоумевал, как такой страшный и опасный преступник может обладать столь честным и благородным лицом.
«Оттого, наверное, что он армут!» – пришло в голову Дорфбенкту одно из возможных объяснений. Начальник бы еще поразмыслил над этим вопросом, но необходимо было нарушить идиллию, ведь он затем сюда и пришел.
– Господа, просыпайтесь! – вежливо проговорил он, предварительно откашлявшись. Любопытной оказалась реакция молодого человека: если до сего момента он выглядел абсолютно умиротворенным, то сейчас резко вскочил, словно и не спал вовсе, и сгруппировался, подобно дикому зверю перед нападением. Доброе приятное лицо его вдруг стало жестким, а в голубых глазах замаячило странное выражение, которое появляется обычно у загнанного в ловушку животного. Однако, увидев начальника жандармерии, юноша немного успокоился, и его лицо постепенно приобрело прежнее выражение. – Извините, я не хотел будить вас, – смущенно проговорил добряк Дорфбенкт. Этот низкорослый добродушный мужчина никогда не умел быть строгим с арестованными, напротив, он обычно вел себя так, словно общался со зваными гостями. Мужчине было отчаянно жаль каждого, попадавшего в передрягу; особенно,
