Панорама - Лилия Ассен
Я достала из кармана свой диктофон. На нем были записаны все свидетельские показания – Виктора, Лу, Пабло. Я нашла файл “Ф.Карель_19_ноября” и промотала до интересующего меня места в показаниях Филомены:
– Поселиться в Пакстоне было желанием Розы. Раньше она имела колоссальный успех, выставлялась во всех известных галереях от Берлина до Токио, боролась за охрану окружающей среды, за права женщин, словом, участвовала во всех кампаниях. В 2029 году, после Revenge Week, она построила себе этот дом с широким обзором и второй, поменьше, для своей сестры, которая помогала ей вести дела.
Я поставила запись на паузу.
– Дом Ольги принадлежал Розе…
Нико недоверчиво пожал плечами. Я уточнила свою мысль:
– Я скажу тебе, что я думаю. Роза хотела продать дом сестры, чтобы не пришлось продавать свой.
– А что делать с Мило? Ты же сама слышала: “А еще есть Мило и все остальное, ты сама знаешь”.
Кабинет-лифт остановился на нашем этаже. Люк Буарон мог дистанционно подключиться к нашим рабочим местам на первом этаже, поэтому я предпочитала защищенные помещения наверху. Прежде чем стеклянные двери открылись, я успела спрятать флешку.
Буарон спросил, что мы тут делаем. Он не любил, когда мы без веских оснований, то есть без его разрешения, использовали защищенные кабинеты.
– Подводим итоги вчерашнего праздника в Пакстоне.
– И вам для этого обязательно сидеть в аудиокабине? Вы меня за дурака принимаете? – Он предостерег нас: – Надеюсь, вы больше не занимаетесь этим делом. Напоминаю, что любое доказательство, полученное вне официального расследования, не имеет юридической силы. Элен, вы подготовили досье “Позитив”, о котором я вас просил?
Я протянула ему флешку:
– Все здесь.
Раз в месяц муниципальный совет (состоящий из представителей всех районных советов) требовал от комиссариата обобщать и публиковать “позитивную” информацию, связанную с Открытостью. Мы представляли отчет о ситуациях, которые могли бы обернуться трагедией в прежнем мире, но были предотвращены благодаря стеклянным стенам. Например, на прошлой неделе в доме престарелых потушили не успевший разгореться пожар. Кто-то из соседей вовремя заметил, что воспламенился электрический щиток. Два дня назад был спасен семимесячный младенец. Отец оставил его без присмотра в ванночке на несколько минут, чтобы ответить на срочный вызов по видеосвязи. Ребенок соскользнул, перевернулся на живот, и его лицо оказалось в воде. Девочка-подросток, которая шла пешком в лицей, увидела это и забарабанила в стекло. Об этом происшествии мне сообщили в тот же вечер.
Соседи-граждане были обязаны сообщать нам о происшествиях подобного рода. Ребенка немедленно передали бабушке и дедушке, а город подал жалобу на отца.
Все эти истории публиковались на сайте Открытости и бесконечно крутились на экранах в комиссариате. На данный момент во Франции насчитывалось за год более 17 000 жизней, спасенных благодаря стеклянным стенам. Снизилось число несчастных случаев дома. Когда Тесса была маленькой, меня тоже посетила одна соседка и строго указала мне на то, что я должна “обратить внимание на ручку кастрюли, повернутую наружу”. “Если ваша дочь ее опрокинет, она может получить ожоги”, – предупредила она. Попробовала бы я сказать: “Не лезьте не в свое дело!” На меня бы тут же написали заявление в органы опеки.
IV
23 июня 2050 года
В социальных сетях все говорили только о них, и с самого утра информационные каналы показывали их фотографии. В новостных выпусках шли в прямом эфире репортажи о “жуткой находке”. Некоторые журналисты даже позволили себе делать выводы об Открытости как таковой, потому что, “как мы видим, здесь, в Пакстоне, районе, который считается передовым в сфере безопасности, несмотря на бдительность соседей, было совершено ужасное двойное убийство”. По экрану бежали крупные титры: “Убийства в Пакстоне: системный сбой?”, “Воскресшее насилие: что об этом думают французы?”.
Столкнувшись с массовым нездоровым интересом, Пакстон закрыл доступ туристам и посетителям и ввел запрет на рекламу. Мой телефон разрывался от звонков с просьбами дать интервью. Я подошла к игровой площадке. Вокруг нее были натянуты белые тентовые ограждения. Криминалисты обследовали площадку, Нико записывал показания рабочих, нашедших тела. Земляные работы проходили в двух шагах от дома Руайе-Дюма, в детском парке Пакстона.
Изначальной причиной находки стало нарушение графика. Примерно год назад, еще до исчезновения семьи, в детском парке произошел несчастный случай. Капюшон одной малышки защемило между боковой планкой и поверхностью горки в тот момент, когда она оттолкнулась, чтоб съехать вниз. Девочка потеряла сознание от удушья, и ее пришлось реанимировать. Совет района тогда закрыл парк, приказал убрать горку, а также пружинные качалки, сочтя их слишком опасными. Жители захотели на месте площадки устроить зону водных игр: бассейн-лягушатник, веселые фонтанчики, арки с разбрызгивателями. Приступить должны были в сентябре прошлого года, но не успели. А в то утро рабочие спозаранку начали копать экскаватором лужайку, и ковш извлек на поверхность трупы.
Два тела. Не три.
Журналисты строили предположения. Они говорили, что Мигель был “жестоким человеком, выросшим в Сверчках. Человеком, не принявшим новый порядок”. Роза и Мило, по их мнению, “жили взаперти и зависели от настроения своего мужа и отца, которого соседи считали непредсказуемым. Ссора, разгоревшаяся накануне исчезновения, заставляет опасаться худшего”. Их репортеры-расследователи наладили канал двусторонней связи, установили камеры прямо у стеклянной стены дома и бесцеремонно снимали предметы мебели, кровать мальчика, картины Розы, семейное фото, кухонный стол, “за которым, как сказано в первом отчете полиции, семью видели в последний раз, перед тем как все они испарились”, не забывая в непрерывном потоке предположений упоминать идеального подозреваемого: “Если Мигелю удалось бежать, как он мог остаться незамеченным? А тем более как он мог убить жену и сына, не привлекая внимания соседей?”
Среди этого шумного балагана мы, стражи безопасности, были единственными, кто знал. На площадке были найдены трупы Розы и Мигеля.
Маленького Мило так и не нашли, он пропал без вести.
V
Розу и Мигеля бросили в яму глубиной полтора метра и засыпали землей. В момент обнаружения их тела лежали одно на другом и уже довольно сильно деформировались. На Розе была мягкая пижама из тонкой мериносовой шерсти, на Мигеле – толстый зимний свитер бордового цвета и темно-синие джинсы. Чтобы от жары тела совсем не разложились, их спешно увезли в морг, расположенный в промышленном здании между районом пенсионеров и Сверчками.
В ожидании результатов вскрытия Люк Буарон вызвал нас к себе в кабинет. Он распечатал наш последний отчет и стал махать им, словно тряпкой, у нас перед носом. Он нас предупредил:
– Если не арестуем виновных, меня уволят. И вас
