Звено цепи - Маргарита Гуминенко
В Чикаго пятидесятых годов прошлого века похожие тайные места подбирала себе мафия, когда банды воевали между собой, и их боевики переселялись "на матрасы". На здешних матрасах, вместо бандитов, валялись расстёгнутые спортивные сумки. Кроме них, в комнате обосновались двое. Худощавый, русоволосый мужчина сидел перед разложенным на одном из столов ноутбуком и гонял туда-сюда аудиозапись. Высокая, платиновая блондинка варила кофе. Прежде, чем налить горячий напиток, она дунула в кружку и наморщила нос. Потом перевернула кружку и постучала ею о край стола, словно хотела выгнать оттуда паука. Мужчина на стук не обернулся, хотя блондинка заметила, как он едва заметно повёл лопатками.
— Не нравится, — буркнула блондинка, снова дунула в кружку и налила в неё кофе. — Сокольский! Ты уже пятый раз это слушаешь, — напомнила она.
Мужчина мельком глянул на свою коротко стриженную коллегу. Та успела подойти, и теперь стояла перед его столом с кружкой кофе.
— Я не мазохист, если ты это хотела сказать, — ответил он серьёзно.
Игорь Сокольский мог добавить, что уже пережил самое худшее, пока читал отчёт патологоанатома и смотрел на изувеченное тело своего брата-близнеца, но посчитал лишним. Его помощница — умная девочка, сама поймёт, если захочет. Вместо этого она поставила кофе перед его носом и уселась на край столешницы. Видимо решила, что настало время поговорить.
— Откуда запись?
— Микрочип Олега передавал сигнал на записывающее устройство, которое он установил в своей машине, — пояснил Сокольский, с некоторым трудом отрываясь от своего занятия. — По счастью, оно имело обширный радиус действия и продолжало писать, даже когда Олега увезли на другой конец города. Качество записи — оторви и брось, много "глухих" мест, но наши спецы сумели вытянуть звук и убрать помехи.
— Оно того стоило?
В голосе девицы звучало явное сомнение, но Сокольский утвердительно кивнул.
— И что сказали аналитики? — не удовлетворилась она.
— В целом, они сделали те же выводы, что и я. Но что-то они упустили, а я должен услышать. — Сокольский потёр глаза: он почти не спал последние двое суток. — Кто может знать Олега лучше меня? Вот только, я пока не могу понять…
— Тогда отдохни и выпей кофе, — предложила блондинка.
— Инга! — Он посмотрел на неё, нахмурив одну бровь. — Если ты устала — матрас в углу. Можешь поспать.
— Я не устала, — процедила она холодно.
— Тогда не мешай.
— Объясни, что ты пытаешься понять, — не смутилась девица.
Игорь отвернулся от компьютера и некоторое время раздумывал, глядя на помощницу. Инга Берестова работала с ним в паре последние три года. Сокольский успел привыкнуть к её бесцеремонной манере общения. Со стороны могло показаться, что для неё все мужики — младшие братья по разуму.
Короткие, но очень густые волосы Инги хорошо скрывали шрам от пулевого ранения. Сокольский знал, на что смотреть, поэтому видел характерную отметину. Берестова начинала служить в ФСКН, шесть лет назад. На первой же операции она ухитрилась получить пулю в голову. Сослуживцы посчитали, что оправившись, Инга перейдёт на более безопасную службу. Получилось с точностью до наоборот: Берестова будто вообще перестала испытывать страх, равно как и большинство других эмоций. Она отдалилась от родичей, порвала все старые связи и знакомства, и полностью отдалась службе.
Сокольский ценил Ингу. Берестова была младше него на десять лет, но обладала рядом исключительно полезных навыков. Она мастерски водила машину (любую — от легковушки до грузовика с прицепом), метко стреляла, быстро соображала, всё замечала, легко подчинялась дисциплине и при случае могла оказать грамотную медицинскую помощь. При этом, требования к начальникам и напарникам Инга предъявляла чрезвычайно высокие. Она не терпела дураков, трусов и безответственных людей. Сокольскому льстило, что с таким набором качеств, она быстро начала ему доверять. Он ей тоже доверял. Вопрос: насколько он мог положиться на неё сейчас, когда за самого себя не может поручиться.
— Олег должен был предположить, что я буду слушать эту запись, — проговорил он, нарушив собственную паузу. — Поэтому так странно вёл себя на их допросе.
— Странно? — Инга слезла со стола и придвинула табурет, усевшись рядом. — Ну, говори.
Он перемотал запись обратно, до нужного места.
— Вот слушай: он постоянно их злит. "Можете хоть все кости разбить на три — ничего не скажу…" Называет их "дешёвками", "продажными шлюхами". "Деньги на авианосец потратили — не на что скополамин купить". Авианосец… О каком авианосце может идти речь? И он упоминает "стеклянный дом"…
— Почему ты думаешь, что в этих словах есть смысл? — Кофе он так и не заметил. Инга машинально забрала кружку и сделала несколько глотков. — Может, он злил их, просто чтобы разозлить.
Она не добавила: "…и заставить убить себя побыстрее", хотя фраза крутилась на языке.
— Потому, что мой брат не имел привычки болтать попусту. — Сокольский повернулся обратно к столу, взглядом поискал кофе, не нашёл и забыл о нём.
— Я вообще не знала, что у тебя брат-близнец, — напомнила Инга.
— Не удивительно, — признал Сокольский. — К нашей работе это не имело отношения… До настоящего момента. Олег был умница, мне до него далеко. Только определиться никак не мог. После института он долго искал "место в жизни". Работал в милиции, потом подался в адвокаты. И там и там его сразу оценили, но он лишь твердил: "Всё не моё". Наконец, завёл своё детективное агентство — и это ему понравилось. Я знаю, что он по мелочам не разменивался, собирал информацию по фирмам-конкурентам, брался проверять платёжеспособность и честность… Хорошо зарабатывал, кстати. На старое вино и чёрную икру хватало. — На несколько секунд Сокольский замолчал, потом встрепенулся и добавил: — Он знал, о чём говорит!
— Его били, — напомнила Инга, поставив чашку на стол. — Сильно. Мог он от боли потерять контроль?
Сокольский углядел оставшиеся полчашки кофе и допил одним глотком, как водку. Потом прикусил губу, раздумывая. Инга не была уверена, что он полностью абстрагировался от того, что на аудио — запись допроса Олега Сокольского. Звуки ударов, стоны и хрипы не оставляли сомнений в том, что там происходило. Это ведь был его брат! Она протянула руку и выключила запись. Сокольский вздрогнул и поднял голову.
— Нет! Не мог. До последней минуты, пока они не ввели ему скополамин, он говорит совершенно осознанные вещи, не путается и продолжает их злить. "Дешёвки. Продали родину, авианосец купили, а на скополамин денег не осталось"… И он засмеялся перед тем, как его снова ударили. Нет, он прекрасно осознаёт каждое своё слово. Все эти средства — скополамин, пентотал натрия — они как алкоголь:
