Сокровище Колдуна - Константин Викторович Кузнецов

[1] Маленький металлоискатель без дискриминации металлов с небольшой глубиной поиска для быстрого извлечения находки.

ГЛАВА 6. Утраченное сокровище

1779 год, Тарбеевский лес

По улицам Москвы двигалась невероятная кавалькада. Впереди — четыре отряда летучих польских гусар в бронзовых доспехах, украшенных знаменитыми крыльями, следом — немецкие алебардисты, большой полк гайдуков и московских стрельцов. Двенадцать лошадей в черных яблоках везли позолоченную карету: спицы, выкрашенные лазурной эмалью, сверху распростёр крылья золотой орел. Майский день сиял лучами, отражаясь в начищенных до блеска доспехах. Марина выглядывала из кареты на немые лица горожан и сдержанно улыбалась. Она смогла, у нее получилось. Всего один шаг — и она взойдет на Российский престол.

Впереди ей виделось лишь радостное, но чужая земля, принимавшая хлебом-солью любого заморского гостя, преподнесла дочери сандомирского воеводы такой сюрприз, что юная претендентка на Российскую корону и помыслить не могла.

Очнувшись, Калиостро уставился на толпившихся вокруг него бородатых мужчин и женщин в платках.

— Что случилось?

— Захворали вы, батюшка, — с тревогой в голосе произнес Петр.

Дородная женщина поднесла графу отвар, но он лишь поморщился и отодвинул его в сторону.

— Как я здесь оказался?

— Я же говорю: захворали вы с дороги. Да оно и понятно, путь-то у нас неблизкий. Так я и решил к нам в Покрова заехать, немного передохнуть. Тут уж недалеча осталось, но как вас такого хворобного к господину доставить? Так я и решил небольшой крюк сделать, — старательно объяснил сопровождающий.

— Как я здесь оказался? — повторил свой вопрос Калиостро.

— Так мы вас с Ивашкой из кареты перенесли.

— А в карету как попал?

Петр надул щеки и пожал плечами:

— Вроде бы там всегда и были. От самого родника никуда из нее не отлучались.

— Никуда?

— Ни на один шажочек.

— А как же Чьертово Тьемечко? — уточнил граф.

Присутствующие стали переглядываться, курлыкать, словно голуби, а затем осенили себя двумя перстами.

— Будет вам нас стращать, — глупо улыбнулся Петр. — Я, честно признаться, о таком месте отродясь не слыхивал. Подтверди, Фома.

Бородатый и долговязый мужчина, стоящий рядом с провожатым, быстро закивал головой, прижав шапку к груди.

— Корошо, разберемся, — кивнул граф. — А теперь попрошу оставить меня одного.

Петр развернулся на месте и, расставив руки, стал выгонять присутствующих в сени, словно гусей. Но те не очень-то хотели уходить, все уж больно любопытно было поглазеть на графа Феникса[1].

Уже через минуту Калиостро остался один. Внимательно осмотрелся — дорожные чемоданы были аккуратно сложены в сторонке, на столе скромная еда: крынка молока, хлеб да картошка.

— Эх, надо было сразу в Петербурх ехать, — вздохнул граф. А так занес меня черт в эту Тмутаракань.

Но вздыхать и сетовать на судьбу не было времени. Калиостро уверовал, что странный сон случился с ним наяву. А раз он и впрямь случился, значит, надо найти тому и соответствующее подтверждение.

Осторожно встав, Калиостро оделся, откашлялся. Подошел к столу, но к пище не прикоснулся. Накинул на плечи камзол, а подумав, накинул и огромную шубу, от которой пахло зверьем.

На улице было свежо. Медленно шел первый снег. Калиостро нашел взглядом черную с позолотой карету. Возле нее ходили крестьяне, а один и вовсе сидел возле колеса и, кажется, что-то починял.

— Что за заботу делаешь? — поинтересовался граф, обратившись к работнику.

Старик обернулся — был он худ, голубоглаз и так же бородат, как и все остальные мужики. Возраст — больше сорока, а взгляд хитрый, с прищуром.

— А ты кто таков, чтобы интересоваться?

— Я козяин этой кареты!

— А, эво оно как. Ну, так и не мешай тогда мне работать. Али хошь здесь навсегда остаться?

— Как это? — не понял Калиостро.

— А так это! Вишь, ось всю разбило, куды с такой ехать⁈ Тепереча сижу, починяю.

Граф в колесных ремонтах не разбирался и поверил мужику на слово. И даже подал в качестве поощрения монету.

— Починяй, починяй, друг ситный. Только уж не затягивай. Время меня вперед гонит.

Старик хмыкнул, кивнул и спорить не стал. А когда граф уходил, кинул ему вслед:

— Aut viam inveniam, aut faciam[2].

— Что? — удивившись, обернулся Калиостро.

— Говорю, будь надежда, все исполним, как повелел.

Вернувшись в дом, граф подошел к самому большому сундуку, присел рядом и, проведя рукой, нащупал кнопку. Тайный механизм сработал: из запасной ниши выскочила шкатулка. Калиостро с придыханием приоткрыл ее. Сердце билось в бешеном ритме. Закрыв глаза, граф заставил биение слегка успокоиться. Имелась у него такая особенность. Открыл крышку — и замер. Внутри было пусто. Ни карты, ни камня, именуемого Нептун.

Граф задумался, а потом улыбнулся. Этот факт доказывал, что он все-таки был в Чертовом Темечке и общался с Бабой-Яхой. Закрыв шкатулку, граф вернул ее на место и осторожно выглянул в предбанник. За ним никто не следил.

— Очень хорошо, — прошептал Калиостро.

Он внимательно осмотрел себя на предмет наличия тумаков и прочих издевательств. На теле следов не обнаружилось, а вот на затылке, под волосами, прощупывался здоровенный шишак.

Значит, все-таки нападение. Возможно, граф сопротивлялся, и его насильно доставили сюда, отобрав сокровище Марины Мнишек.

— Ньет, слишком уж просто, — остановил себя Калиостро. — Если бы сокровище было у ньих, меня бы уже не было на йэтом свете. На кой я им сдался⁈ Значит, я пока им нужен живым. А сокровище? По всей видимости, камень я успел спрятать. Но где?

Было очевидно, что местные бородачи задумали в отношении графа что-то недоброе. И выпускать его из села Покровское они не собираются. Очевидно, что Калиостро нужна была помощь, одному ему не справиться.

Достав из клетки, что висела на деревянном крюке, ласточку, граф написал на крохотной бумажке ответное послание, свернул депешу трубочкой и выпустил птицу.

2

Петр покинул дом. Нацепил на голову шапку и от досады махнул рукой. Дежуривший неподалеку парнишка лет десяти подскочил к старику, вытянул шею, ожидая дальнейшего приказа.

— Митька, иноземца приметил? — уточнил Петр.

— Конечно, батька.

— Меня не будет, до заката, — предупредил старик. Посмотрел на серое небо, нахмурился. — Глаз с графа не спускай. Куда убегет, шкуру с тебя первого спущу!

Паренек кивнул.

— Если будет бунтовать, старосту с крепостными зови.

— Да уж-то я сам не управлюсь? — обиделся Митька. — Если шо, мы его с пацанами враз утихомирим.

Старик сдвинул брови, погрозил пальцем.

— Ты мне тут брось хорохориться! Дело-то сурьезное. Вы, мелочь пузатая, водяного за оградой гонять будете. Заруби себе на носу: гость наш особый будет! Не чета пришлым из