Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов
Курносов сел в машину, не торопясь заводить двигатель. На душе было тяжело. Впереди ждала долгая дорога. Панов не допустит ошибок. Придётся выманивать его из тени медленно, шаг за шагом, разрушая идеальную маску, за которой тот умело скрывался. И право на ошибку исключалось.
Едва Курносов вошёл в кабинет, телефон резко зазвонил, оборвав его напряжённые мысли. Пётр поднял трубку и сухо произнёс:
– Курносов слушает.
– Пётр Иванович, вас срочно вызывает генерал Фролов, – прозвучал официальный голос секретаря. – Совещание уже началось, вас ждут немедленно.
– Буду через минуту, – коротко ответил он.
Повесив трубку, Курносов ощутил неприятный холод в груди. Совещания с руководством редко обещали что-то хорошее, особенно при таких сложных и неоднозначных расследованиях. Он собрал бумаги со стола и направился наверх, плотно прикрыв за собой дверь.
Кабинет генерала Фролова находился двумя этажами выше и всегда вызывал у Курносова осторожное уважение. Старинные интерьеры и тяжёлые двери словно подчёркивали значимость решений, принимаемых здесь. Он вошёл, тихо поздоровался и занял место у длинного стола, за которым сидели руководители отделов, заместители и представители контрразведки.
Фролов поднял голову и почти без приветствия строго произнёс:
– Пётр Иванович, мы обсуждаем ваше расследование. Накопилось много вопросов, и далеко не все приятные.
Генерал сделал паузу, пристально глядя на следователя. В кабинете повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием паркета под чьим-то стулом.
– Я внимательно слушаю, товарищ генерал, – спокойно ответил Курносов, внутренне готовясь к трудному разговору.
Фролов тяжело вздохнул и продолжил уже резче:
– Дело затягивается. Ситуация требует немедленных действий, а результатов пока нет. Что происходит, Пётр Иванович? Почему расследование топчется на месте?
Курносов на мгновение опустил взгляд на бумаги, затем снова посмотрел генералу прямо в глаза и ответил твёрдо:
– Товарищ генерал, понимаю ваше беспокойство, но мы столкнулись с крайне непростым преступлением. Преступник осторожен и действует с холодным расчётом. Любое поспешное действие с нашей стороны может загнать его в тень навсегда. Вы же знаете, что такие дела требуют предельной аккуратности и подготовки.
– Осторожность – это прекрасно, – резко вмешался подполковник контрразведки, нервно поправляя очки. – Но речь идёт не просто об убийстве. В деле замешан номер телефона сверхсекретного государственного объекта. Мы рассматриваем версию иностранной разведки. Представляете последствия, если утечка подтвердится?
Курносов спокойно кивнул:
– Именно поэтому я и настаиваю на осторожности. Есть серьёзный подозреваемый – Александр Панов. Его поведение явно указывает на способность совершить подобное преступление. Но прямых доказательств у нас пока нет. Поспешив, мы просто спугнём его и потеряем единственную реальную зацепку.
Фролов нахмурился, сцепил пальцы в замок и внимательно посмотрел на следователя:
– Я верю в ваш профессионализм, Пётр Иванович, иначе вас бы тут не было. Но мы под огромным давлением сверху. Ускорьтесь, найдите способ подобраться к Панову и расколоть его. Цена ошибки слишком высока.
– Я понимаю всю ответственность, товарищ генерал, – твёрдо ответил Курносов. – Но мы должны действовать методично. Панов не простой подозреваемый, он наверняка просчитывает каждый наш шаг. Мне нужно время, чтобы добыть доказательства аккуратно и без лишнего шума.
Генерал устало откинулся на спинку кресла и, бросив короткий взгляд на присутствующих, произнёс уже спокойнее, но по-прежнему строго:
– Хорошо, Пётр Иванович, вы убедительны. Но повторяю: времени мало. Вы понимаете масштаб дела? Секретные объекты, иностранная разведка – цена ошибки огромна. Мне нужны результаты, а не оправдания.
– Обещаю сделать всё возможное, – ответил Курносов. – Но прошу позволить мне действовать так, как требует ситуация, а не спешка.
Фролов несколько секунд молча смотрел на него, словно что-то взвешивал в уме, затем коротко кивнул:
– Ладно, действуйте. Но помните, что на ваших плечах огромная ответственность. Жду первых конкретных результатов в ближайшие дни. Все свободны.
Сотрудники молча поднялись и стали расходиться. Курносов вышел последним, мысленно планируя дальнейшие шаги. Он понимал: потребуется вся его осторожность, терпение и опыт. Цена ошибки была и в самом деле слишком велика, но цена успеха – ещё выше. Впереди ждали тяжёлые дни и бессонные ночи, но к этому он давно привык.
Вернувшись в кабинет, Курносов плотно закрыл за собой дверь, отгораживаясь от внешнего мира, и разложил на столе папки с досье подозреваемых: фотографии, характеристики, протоколы наблюдений и показания свидетелей. Он вновь медленно прошёлся взглядом по списку имён, задержавшись на фамилии Панова. Решение было принято заранее: этого фигуранта следовало оставить напоследок, предварительно разобравшись с остальными участниками дела.
Первым на беседу вызвали преподавателя – научного руководителя убитой студентки, немолодого мужчину с аккуратно зачёсанными назад волосами и строгим взглядом. Сев напротив, тот сразу перешёл к делу, сохраняя уверенный тон и прямой взгляд:
– Понимаю всю серьёзность ситуации и готов оказать максимальное содействие расследованию. Вечером, когда случилось убийство, находился на кафедральном собрании, что могут подтвердить мои коллеги и секретарь, ведущий протокол заседания. Копия протокола уже передана вам. После собрания проверял студенческие работы дома, свидетели – жена и дочь. Всё подтверждено документально.
Изучив бумаги, следователь быстро убедился в убедительности алиби преподавателя. У того явно отсутствовали мотивы и возможности совершить преступление. Этого человека можно было сразу исключить из списка.
Следующим вызвали молодого парня, живущего неподалёку от погибшей и знакомого с ней по институтским кружкам. Согласно свидетельствам очевидцев, они несколько раз общались. Следователь не торопился задавать вопросы, выдерживая паузу и наблюдая за реакцией допрашиваемого.
Юноша не выдержал и заговорил первым – нервно, торопливо:
– Я не причастен! В тот вечер был в гостях у девушки, совершенно в другом конце города. Её родители могут подтвердить, мы вместе ужинали, я ночевал у них и уехал только утром. Вот адрес, телефоны, проверьте каждое моё слово.
Следователь передал данные помощнику и вскоре получил подтверждение алиби. Парень, явно испуганный, к делу отношения не имел. Его фамилию тоже вычеркнули из списка.
Третий вызванный, сотрудник института, сразу положил на стол целую стопку документов и слегка усмехнулся уголками губ, демонстрируя уверенность человека, не в первый раз сталкивающегося с подобными процедурами.
– Процедура мне известна, и ваши подозрения понятны, – спокойно произнёс он. – Однако вынужден вас разочаровать: в день убийства я находился в Ленинграде, на конференции. Вот билеты, справка из гостиницы и список участников, подтверждающих моё присутствие там.
Изучив предоставленные бумаги, следователь убедился в бесспорности алиби сотрудника и отпустил его, чувствуя, как круг подозреваемых сужается до двух человек – Панова и странного, нервного соседа погибшей, уже отмеченного следствием за неадекватность поведения.
Сосед явился на допрос поздним вечером.
