Панорама - Лилия Ассен
Я много раз убеждалась в том, что его теория верна. Вот только когда речь зашла об исчезновении, карты смешались. Возможно, Руайе-Дюма пытались убежать от чего-то или от кого-то. Возможно, они все еще живы. “На этом этапе мы не отметаем ни одну из версий”, – любили повторять префекты старых времен. После утреннего разговора с Ольгой Нико сказал мне то же самое:
– Не отметаем ни одну из версий. – А потом добавил: – У меня такое впечатление, что нами манипулируют.
Было десять часов. Мы начали утро с того, что составили первый отчет о деле. Во время каждого расследования мы были обязаны публиковать отчеты на сайте Открытости и всякий раз демонстрировали чудеса эквилибристики: проинформировать общественность, не посвящая ее в детали. Я подсказала Нико снова выложить материалы опроса свидетелей, снабдив их фотографиями пропавших Розы, Мигеля и Мило с указанием их возраста, роста, времени исчезновения, а также уточнить, что реагент Bluestar не показал никаких следов крови у них в доме. Мы включили в отчет свидетельские показания Ольги, зато умолчали о фактах прошлого Розы. Отправив отчет, мы немедленно двинулись в Пакстон. Можно было приступать к опросу ближайшего окружения.
Когда мы приехали, Ольга собиралась уходить.
На ней была все та же слишком длинная блузка, что и накануне, только сверху она надела стеганую жилетку, а в правой руке держала перчатку. Она казалась крайне взволнованной:
– Пять минут, не больше, у меня встреча.
Мы стали задавать вопросы, стоя в дверях. Она отвечала, продолжая искать вторую перчатку в хаосе, который являл собой ее дом.
– Вы собираетесь на работу? – спросил Нико.
– Нет, я уже давно не работаю. Когда-то была медсестрой. Но у меня начались проблемы со здоровьем, и мне пришлось бросить работу.
Ее ответ заставил меня вмешаться:
– И у вас хватает средств, чтобы жить в Пакстоне?
Ольга опустилась на колени, заглянула под диван, потом, слегка запыхавшись, продолжила разговор:
– Да. Они у меня были. Благодаря… Благодаря моей сестре. Она все оплачивала.
– А между тем у нее и ее мужа было не так уж много денег.
– Вы хорошо осведомлены. Действительно, у них были финансовые трудности. Но я не в курсе деталей… Вы знаете, Мигель был очень скрытным. И не только в вопросах денег…
– Что вы имеете в виду?
– Ничего. Я бы посоветовала вам расспросить Лу, соседку из дома напротив. Они с ним очень близки. Ей наверняка известно гораздо больше, чем мне.
Ольга наконец нашла свою перчатку. Перед тем как уйти, я подошла к картине, установленной на низком столике. Я спросила, не занимается ли живописью и она тоже.
– Нет, вовсе нет. Весь талант достался моей сестре.
Ольга не собиралась больше ничего нам говорить. Мы пошли к дому Лу по узкой грязной дорожке, покрытой смесью земли и подтаявшего снега. Женщина, застывшая перед прозрачным кубом, казалось, уже нас ждала. Ее лицо было ясным, а улыбка – дружелюбной.
XVII
Лу Новак
– Я, наверное, одна такая во всем районе, но я очень люблю Мигеля.
Лу Новак, хрупкой молодой женщине с короткими темными волосами и веснушками на носу, было лет двадцать, не больше. Она стояла у двери своего дома в шапке-ушанке.
– Может, зайдете? Сегодня очень холодно.
Она согнала с дивана кошку, освобождая нам место. Надир, ее партнер, был в душе, он кивком поздоровался с нами через застекленную перегородку.
Нико налил себе кофе и запустил руку в пакет с чипсами, лежавший на столе. Лу возбужденно заговорила:
– Я очень беспокоюсь. Мигель, с его-то габаритами, не мог остаться незамеченным. К тому же если они ушли по своей воле… К чему этот спектакль? В конце концов, они имеют право просто уйти! Надир думает, что Мигель сделал какую-нибудь глупость и ему пришлось бежать. Но я в это не верю. Мигель хороший человек.
Она легла на неубранную кровать-саркофаг. Лу выглядела совсем маленькой на фоне этого гигантского сундука с металлическими деталями. Надир был старше ее, лет примерно тридцати. Он подошел к нам, завернувшись в голубое полотенце, устроился рядом с ней и впился в нее долгим поцелуем. Я заметила в углу комнаты стопку книг и толстых тетрадей в переплетах и спросила Лу, не писательница ли она.
– Нет, я фотограф. Это книги Мигеля, он дал мне почитать. Когда мы с Надиром переехали в Пакстон, он тепло нас принял. Очень скоро мы обнаружили, что у нас одинаковые увлечения. Прежде всего поэзия. Он подарил мне “Послания к Лу” Гийома Аполлинера. Летом мы часами спорили, сидя в беседке, и пили испанское вино. Мигель – жизнелюб в обществе, где нет жизни, мечтатель в мире, твердо стоящем на ногах. Здесь его не любили, но ему было наплевать. Я восхищалась его смелостью. Он не считался с условностями и хотел так же воспитать своего сына. Поэтически правильно, как он говорил…
Надир сидел за кухонным столом и играл с пластиковыми зубочистками, сгибая их то так, то сяк. Он молчал, но его замкнутое лицо говорило за него. Нико спросил, что он делал в день исчезновения.
– Я был дома, дорабатывал речь для суда – я адвокат. Лу целый день была у клиента. Лично я ничего необычного не заметил. Примерно в пять часов я пошел выпить с друзьями, Роза пекла пирог, Мигель складывал белье. Вот и все.
Мимо стеклянных стен дома, не взглянув на нас, прошла Ольга. Она шагала решительно, туго затянув шарф на шее. Хилые деревца Пакстона рисовали на снегу зловещие тени.
Лу достала фотоаппарат и сделала снимок.
– А у меня вы не спросите, заметила ли я что-нибудь необычное? С момента исчезновения Ольга сильно изменилась. Она выходит из дому гораздо чаще, чем раньше, иногда заглядывает в гости к Виктору, хотя они никогда не дружили. Она скрытная, никто особо не обращает на нее внимания, но я наблюдаю за ней уже несколько дней…
Надир прервал ее:
– Ты не можешь утверждать, что она странная, только на том основании, что она стала чаще выходить из дому. Правда, Лу, я не знаю, что с тобой творится, но иногда ты несешь полный бред. Слишком много книг, слишком бурное воображение, слишком много поэзии. Зато про ссору ты даже не упомянула. Этот тип
