Сезон дождей и монстров в Кванджингу - Сонхи Ким
Мингю сделал глубокий вдох, поднял меч и вонзил его в открытую рану, так глубоко, как только мог. Имуги заверещал неожиданно высоким голосом, бросил попытки задавить дракона и повернул голову к Мингю. Клацнул зубами, но ухватить человека не смог, только сделал больно себе.
Мингю потянул меч на себя, и визг имуги стал совсем непереносимым. Умирать безрогому змею не хотелось, и он предпринял неожиданный манёвр: пикировал к земле, а когда был уже в нескольких метрах от неё, развернулся, чтобы упасть спиной на траву и раздавить Мингю. И у него наверняка получилось бы, потому что Мингю устал и плохо соображал, а от раненого хэрёна было мало толку.
Имуги всё-таки удалось изловчиться и запустить зубы в плечо Мингю, но новая порция боли почти не ощущалась: и без того было так хреново, словно он вот-вот развалится на части.
В последний момент, когда Мингю уже физически ощущал приближение земли, кто-то резким движением выдернул его из-под туловища безрогого змея, и тот всем весом рухнул на меч, всё ещё торчавший в ране.
Мингю больно ударился спиной, так что напрочь сбил дыхание и на несколько секунд забыл обо всём другом, в паническом страхе пытаясь сделать вдох. Над ним пролетел лазурный дракон, роняя капли полупрозрачной крови; где-то рядом бился в предсмертных конвульсиях имуги.
У Мингю уже потемнело в глазах, а лёгкие жгло, когда его с силой ударили в грудь, и он наконец сделал отчаянно глубокий вдох, чуть не потеряв при этом сознание. Боль в плече расцвела огненным цветком, и Мингю охнул. Ему казалось, что клык имуги так и торчит в ране, но, потянувшись, чтобы вытащить его, он обнаружил пустоту. Однако по венам медленно растекался яд, Мингю его чувствовал.
Совсем рядом раздался очень знакомый, ворчливый и усталый голос:
– Вечно я тебя вытаскиваю…
– Спасибо, – прохрипел Мингю, лёжа на восхитительно прохладной траве с закрытыми глазами и позволив себе наконец расслабиться и дышать полной грудью.
– Я сейчас сдохну, – сообщил Дохён доверительно, падая рядом. Мингю устало отозвался:
– Я тоже.
Так они и лежали какое-то время на траве у чудом уцелевшего павильона, пытаясь отдышаться. В голове было абсолютно пусто, словно все мысли и эмоции выдуло ветром, и Мингю был уверен: Дохён чувствует себя так же.
Всё тело ныло так, что сейчас Мингю не отказался бы от капельницы со снотворным. Но всё же он заставил себя подняться на ноги и огляделся.
Рядом лежало окровавленное тело имуги, напоровшегося на меч. На земле там и тут валялись трупы тэса, между которыми бродили уставшие ребята из Управления. Юнхо, весь в грязи и крови, разговаривал с главой отряда из Чонногу, и оба выглядели предельно вымотавшимися.
Хэрён медленно кружил над прудом, роняя в него капли крови. Мингю ощущал его боль и стремление уйти в тень, чтобы исцелиться. С изумлением он понял, что дракон ищет его одобрения, и помахал ему рукой, на мгновение забыв о том, что может просто подумать: иди лечись. Дракон описал ещё один круг и нырнул в пруд.
Мингю с трудом удержался, чтобы не рухнуть обратно на траву, охнул, когда острая боль прострелила рёбра.
Дохён, продолжавший валяться, пробормотал, не открывая глаз:
– Тяжело спасать мир, да?
– На первый раз, с непривычки, – отозвался Мингю и протянул ему руку. – Вставай, пошли к шефу.
– Ох, даже не представляю, как он будет обо всём этом отчитываться, – пробормотал Дохён, поднимаясь на ноги и окидывая взглядом хаос вокруг. Мингю тоже хотел бы это знать, но был уверен, что Юнхо найдёт ответ.
Юнхо встретил обоих бесконечно усталый и осунувшийся, совсем не похожий на себя. Оглядел внимательным взглядом, обронил хрипло:
– Видок у вас так себе.
– Ой, хён, кто бы говорил, – тут же заметил Дохён. – А где Юри?
– Ушла. – Юнхо помрачнел. – Не захотела оставаться. Но, может, там ей лучше…
– А тебе – нет, – словно невзначай сказал Дохён. Юнхо покачал головой:
– Это не имеет значения… Небеса, как мы будем это объяснять? – тоскливо проговорил он, оглядываясь, и тяжело вздохнул. – Ким Мингю, имуги не передал тебе чуточку своей магии иллюзии, чтобы прикрыть это безобразие на время ремонта?
– Это тебя не устроит? – Дохён показал ему несколько круглых, ярко сияющих шаров размером с мандарин. Мингю с некоторым опозданием понял, что это жемчужины имуги – чосынджу [83].
– Должно подействовать, – согласился выживший менталист, разглядывая жемчужины. – Если их закрепить по периметру, магии иллюзии должно хватить на какое-то время, пока всё тут не восстановят.
– Так и сделаем, – кивнул Юнхо и тут же занялся организацией этого дела.
Ликвидаторы уничтожили трупы имуги и тэса, убрали все следы крови и чешую, потом помогли менталистам разместить все найденные в желудке безрогого змея чосынджу по периметру разрушенной части дворцового комплекса.
Мингю помогал, насколько хватало сил, и, когда устало опустился на траву у пруда, с изумлением понял, что уже наступает рассвет. Небо на востоке порозовело, разлетались перистые облака. Лёгкий ветерок ерошил волосы, забирался под изодранную футболку, усыплял и бодрил одновременно.
Думать ни о чём не хотелось, и он со спокойной совестью разрешил себе передышку между закончившимся раундом интересных событий и следующим. А в том, что так и будет, Мингю не сомневался.
У ликвидатора Управления, узнавшего о своём прошлом столько нового, не могло быть иначе.
Словно читая его мысли, Дохён насмешливо проговорил, стоя рядом и глядя на спокойную поверхность пруда:
– Ну что, Люк, узнал, кто твой отец?
– Знаешь, а ведь на самом деле я этого так и не узнал, – задумчиво отозвался Мингю. – Имуги не успел рассказать эту часть моей биографии.
– Жалеешь, что прикончил его так быстро? – Дохён тоже опустился на траву, коснулся рукой воды.
– Не очень. Спасибо, Дохён, – сказал Мингю серьёзно.
Дохён вскинул голову, посмотрел удивлённо, словно ожидал совсем не этой реплики. Съязвил:
– О, ну если бы я тебя не спас, представляешь, как долго хён выедал бы мне мозг? И сколько отчётов пришлось бы заполнять?
– Ну, тогда спасибо хёну и бумагам.
Дохён кивнул и заметил негромко и задумчиво:
– Имуги пробудился, когда потомки тех Стражей, которые заточили его в кокон, умерли. Но кто их убил?
Мингю задавался тем же вопросом. И это укрепляло его в мысли, что имуги – не единственный игрок в этой партии и Кыджок ещё много чего скрывает.
