Лишний Бог - Макс Гудвин
— Ну, что там майор?.. — начал первым Борис, поправляя РПК висящий у него на плече, обращаясь к ротному.
— Знаешь что, полковник! Попадись ты мне только еще раз! — пригрозил майор. Протягивая оперативнику его пропуск сотрудника ВГА, квадратную окрашенную в триколор карточку, не больше ладони, с позывным "Базиль" и подписью военного коменданта города.
— Хорошо, в следующий раз украинского мага корректировщика сами уничтожать будете. — спокойно произнёс оперативник, забирая документ и засовывая его под броню в нагрудный карман камуфляжной куртки.
— Какого на хрен мага? Тебя, полкан, взрывом с БТРа, да об стену дома бошкой приложило?! — скривившись лицом повысил тон ротный, от чего сосуды на обветренном лице создали алый румянец.
— Всё, не кипятись! — осадил его Борис, — Сейчас солнце зайдёт уйду с вашего расположения.
— Дорожка тебе скатертью!
— Спасибо и тебе! — кивнул полковник и неспеша, размерено направился к дальнему углу помещения, где находилась лестница наверх.
Борис не злился, он прекрасно понимал, что простой вояка не верит ни в каких магов и оборотней, а верит в то, что видел сам, своими глазами. Ну и что теперь, специальную тварь с собой на поводке водить и показывать в каждом расположении куда его заносит судьба? Мол - смотрите это демон, а я тот, кто их ловит. Но нет, в атаку я с вами не пойду, и вы со мной не ходите никуда, а то не ровен час голову оторвёт. Мне то что, у меня эфирный иммунитет, а вот вас может зацепить.
Документы у Бориса были в порядке и даже скотч правильного цвета, зато патчи на его форме заставляли сомневаться в адекватности. Вместо российского флага и букв ZOV, на левом плече красовалась на красном фоне, чёрная пронзённая мечом пентаграмма, на правом тоже была звезда, только семилучевая.
Перед самой командировкой, работая со своим другом и товарищем гипнотерапевтом, оперативник вдруг вспомнил про основу своей души. Странное дело, но он - Борис, оказался душой некого Базиля, бойца штурмовой команды "С" класса с погибшего ныне древнего Фаэтона. После этого инсайда и "появился" шеврон с семилучевой звездой. Так же вспомнились тактики боя в мех костюмах и невесомости, в разряженной атмосфере и наоборот плотной, вот только это всё ему было без надобности, по причине отсутствия космических кораблей и мех костюмов.
"Прав был значит Стальнов, а я ему не верил..." — проговорил в своей памяти бывший штурмовик.
Снаружи его встретили вечерние руины села Николаевка, темнота накатывала с запада, над Славянском виднелось алое зарево. Где-то далеко громыхала артиллерия. А затхлый запах подвала сменился на вечернюю свежесть, пусть и с примесью гари.
Борис присел у самого выхода, разложив прямо на земле мятый лист карты, разглядывая стрелочки и кружочки. Это была диспозиция войск на данный момент, присланный с отдела гадателей через почтовую звезду. Оперативник всегда подробно выверял свой путь, ведь в боевых условиях всё может изменится очень быстро, если прозевать нужное время указанное тут же на карте. А ему очень не хотелось столкнутся с регулярными войсками, как ВСУ так и РФ. Привычная координация в зоне действия СВО была недоступна, вечно отключенный кнопочный телефон был не помощник, а доска с пентаграммой таящаяся в рюкзаке переносила ему послание лишь раз в сутки.
Последним таким письмом пришло указание координат Славянской ТЭС, куда полковник, получивший своё новое звание еще в Африке и держал путь.
Здание теплоэлектростанции смотрело в небо шестью высокими трубами, две из которых были ярко выкрашены в полосатый - красно-белый цвет, а остальные четыре, давно потеряли свой былой лоск и облачились в дежурный грязно-серый. Из труб не шёл пар, а сама ТЭС казалось заброшенной, и как и всё тут, частично разрушенной. Сюда уже прилетали "калибры", а из самой Николаевки уже эвакуировались люди, так что, топить печку тут было не для кого. Точнее, топить-то было для кого, но эти кто-то упорно хотели убвать друг-друга, или если верить теории славянского мира - брат-брата.
***
(Месяцем ранее)
Последний свой день в Москве Борис зависал в стриптиз-клубе Burlesque, сидя к танцующим на пилоне девушкам спиной, он сгорбился над барной стойкой, смотря внутрь рюмки тэкилы. Кежуал - брюки и белая распирающая от мускулатуры футболка ощущались как неудобные - непривычные, настолько он свыкся с повседневным "комком", или спортивным костюмом. Но в бары в спортивном не пускали.
— Вам повторить? — спросил высокий, худощавый бармен, лет двадцати, черноволосый, как и положено азиату.
— Не надо, я просто смотрю. — выдавил полковник.
— На девушек вы не смотрите, а целый вечер гипнотизируете полупустую рюмку?.. — чтобы как-то поддержать беседу заметил бармен.
— Говорят, что взглянув сквозь гранёный стакан, стопроцентно увидишь душу свою,
Я стократно искал, много раз наливал, но в багровом вине видел лишь черноту.
Если ярко гореть — можно быстро истлеть, отражается свет от блестящих икон
Только в чёрной душе сколь в неё не гляди, ничего не изменится - это закон.
Распознать в себе свет, сквозь кромешную тьму, пропустив сквозь себя алкогольный поток
Это путь не для всех и доступен тому, кто со дня может сделать к небу рывок. — продекларировал пьяным голосом Борис.
— Красиво. Чьё это? — заинтересовался бармен.
— Моё. Написал, перед первой своей командировкой в укропию. — выдал полковник.
— У, сочувствую. Меня было мобилизовали, я ж мехвод по ВУС. Спросили, хочешь воевать? Я им, конечно же нет! Они меня и отпустили, мол добровольцев и так хватает. Что сказать, повезло...
— Что тебе там делать? Там славяне убивают славян, а ты азиат, жди пока с Китаем или Японией вспыхнет. — с серьёзным лицом продолжил оперативник.
— А-ха, смешно. — улыбнулся бармен.
— А у меня, жена уехала в пендостан и живёт там с дочкой... — проговорил Борис и поднял глаза, замечая руках паренька стакан непрерывно натираемый белой салфеткой.
— Сочувствую.
— Ей там лучше. А нам надо воевать, с этими душегубами... — продолжил откровения полковник.
Бармен ничего не ответил, потому, что Борис повернулся к девушкам художественно вышагивающим вокруг шестов.
— Слушай, они карточки принимают? — бросил он за спину.
— Ха. Нет, не думаю. — ответил паренёк.
— Ну, тогда и мне
