Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

– Цэрин… – открыла она глаза, – а где… зло?

– Там, где ему самое место. В вечных скитаниях по Бардо. – Он неопределенно мотнул головой куда-то в сторону, а потом улыбнулся, вспомнив, что простому человеку такое видеть не дано. – Ты как?

– Готова лететь с тобой куда угодно. Ведь дело еще не окончено.

Цэрин снова ощутил лучистое тепло внутри себя и даже непроизвольно заурчал. Как же давно он не ощущал такого искреннего благоговения! Лхамо не просила его о помощи, не молила о дарах или благополучии, не проклинала за бездействие. Она просто… любила.

Он светло и счастливо улыбнулся, наслаждаясь этим невероятным чувством.

– Цэрин? – Лхамо осторожно провела ладонью по его жемчужным волосам. – Ты говорил, что надо спешить. Что души…

– Я помню. Но дальше я не возьму тебя с собой.

– Что?! – Лхамо дернулась в его руках. – Ты обещал! Ты говорил, что сделаем главное и потом разыщем Пхубу.

– Потом разыщем, – кивнул ей Цэрин. – Обязательно. Но к ракшасам я тебя не возьму. Это слишком опасно, хоть теперь, после Долины смерти, ты полна обновленной ла и можешь справится со многим. Гора Ундзэн далеко в стороне Снежного Льва, и нужно торопиться. Ты просто окоченеешь у меня на спине. Да и сами ракшасы… Сегодня я уже совершил ошибку, не допустив и мысли, что человек может противостоять тэнгри. – Он кивнул на оставшееся от лжеБермиага пятно ржавой пыли, которое уже начал разносить ветер. – Больше я не буду рисковать. Ты останешься в Пхаяти.

– Но ты ведь вернешься за мной? – Голос Лхамо звучал жалобно и тревожно одновременно. – И как ты будешь один, там, среди демонов?

– Почему – один? – усмехнулся Цэрин. – Возьму с собой Рэннё. Кто, как не сын дракона, сможет преодолеть такое испытание? – Он повернулся к монаху-воину. – Согласен?

Тот склонил голову и тихо произнес, не поднимая взгляда:

– Тот, кто с первого шага начинает жалеть, что пошел в гору, не способен преодолеть и небольшой холм.

– Приму это как «да».

Цэрин поднялся вместе с Лхамо, прижал ее напоследок к груди и мягко подтолкнул прочь, в сторону людей, что понемногу снова стягивались к месту, где недавно произошла схватка.

Вспышка.

Жемчужный дракон чуть отставил в сторону могучую переднюю лапу, и Рэннё легко, словно тонкорогий горал, взбежал на его спину.

В этот раз полет занял больше времени. Гора Ундзэн располагалась столь далеко от Пхаяти, что нехватка сил, потраченных в битве с Бермиагом, ощущалась особенно остро. Но Цэрин не щадил себя. Хоть раны на спине и затянулись, но до сих пор каждое движение отзывалось тягучей болью.

– Ты там как? Не отморозил себе ничего жизненно важного? – мысленно поинтересовался Цэрин у Рэннё спустя какое-то время.

Тот чуть заметно дернулся – явно не ожидал, что грозовой дракон может пробраться в его голову. Впрочем, он быстро совладал с удивлением, и ответ его прозвучал как обычно спокойно:

– Я в порядке, дзонг-кэ. Туммо не даст мне замерзнуть.

– Ну да, я так и предполагал. Послушай, Рэннё… – Цэрин замялся, но все же решил поделиться размышлениями и продолжил мысленный разговор. – Пока летим, я все обдумывал один вопрос. Мне понятна необходимость в еще одном гомпа для тренировки монахов-воинов. Причина этому – угроза ракшасов. Но почему именно в Пхаяти?

Рэннё помедлил, но все же признал:

– Мне это неизвестно. Место выбирал настоятель Бермиаг. Бывший настоятель. А чем плох Пхаяти?

– Не то, чтобы плох… но я пойму, чем лжеБермиаг руководствовался. Второй гомпа для изучения боевых искусств разумно заложить недалеко от горы Ундзэн, ведь ракшасы выползают из ее недр. А Пхаяти на другом конце Тхибата. Ракшасы редко забредают в эти края, да там уже и до перевала в Лао недалеко…

В этот раз Рэннё молчал дольше, раздумывая.

– Может в этом и дело? – задумчиво протянул он наконец. – В дороге на Лао.

– Ясно. Людские интриги… – вздохнул Цэрин.

За разговорами остаток пути пролетел быстрее. Цэрин был вынужден признать, что Рэннё не так уж и плох, как ему казалось прежде – он не был скор на суждения, взвешивал каждое слово. Хоть в мыслях его, которые Цэрин иногда просматривал, более не вмешиваясь, и царила горечь и сумбур от того, что он так обманулся в учителе, но все же Рэннё смог отделить истину от лжи и теперь заново, по крупицам собирал свою разрушенную веру.

Цэрин пронесся над многоярусными крышами гомпа Икхо и устремился дальше к горе, туда, где он и пробудился от самадхи, а потом блуждал по сплетению подземных лабиринтов. Но теперь, спустя тысячу пиал, он четко видел верный путь. А потому вскоре они оказались в той самой пещере, заполненной каменными пиками, в которых сияли запертые души и молили о спасении.

– Ты знаешь, как следует поступить? – спросил Рэннё.

Цэрин не ответил, лишь протянул руку к волосам и на мгновение удлинившимся острым когтем срезал несколько своих мерцающих жемчужных прядей. Подержав их в ладонях, он осторожно подул на волосы, которые вдруг поплыли по воздуху вперед, а затем стали расти и удлиняться, сияющими нитями опутывая каждый каменный клык в пещере. Рэннё завороженно потянулся рукой, стремясь дотронуться до светящейся паутины что в считанные мгновения заполонила пространство пещеры. Но его пальцы прошли сквозь нити, словно те были сотканы лишь из света и воздуха.

– Пора, – произнес Цэрин, а затем зарычал. Его утробный рев рождался глубоко в недрах человеческого тела, и пол и стены пещеры завибрировали, отражая невероятные звуки. А сияющая паутина превратилась в сеть из тонких искрящихся молний. Разряды метались вокруг, пронзая и Рэннё, но не причиняя ему вреда, лишь наполняя новой силой. А затем Цэрин крутанул запястьем, словно наматывая что-то на руку – и сеть из молний дернулась, облепила каменные столбы с заключенными в них душами и словно выдернула те наружу. Каменные клыки тотчас погасли, а рядом с ними возникли полупрозрачные тени. Мужчины и женщины, старики и дети – они с недоверием осматривали свои призрачные тела, и их призрачные лица озарялись настоящей радостью. Один за другим души стали угасать, распадаясь снопом перламутровых искр, до тех пор, пока в пещере не осталось больше ничего, что источало бы жемчужное сияние – кроме самого Цэрина.

– Я вижу! – прошептал Рэннё, хоть и веки его были опущены. – Вижу, как души уходят в Бардо.

– Ты постиг новую ступень познания, – чуть улыбнулся Цэрин. – Рана на границе миров затягивается, разделяя живых и мертвых.

– Да,