Протокол: Новый Архимаг 4.0 - Кирилл Геннадьевич Теслёнок
— Тебе нужен покровитель. Сильный союзник. Тот, кто сможет укрыть тебя от бури. И направить твой… уникальный талант… в нужное русло.
— И этот союзник, разумеется, вы? — я хмыкнул. — А какова цена этого покровительства? Стать вашей ручной собачкой? Выполнять грязную работу?
— Не собачкой, — она покачала головой. — Скорее… очень ценным активом. Ты будешь делать то, что я скажу. А взамен получишь не только жизнь, но и все, о чем такие, как ты, могут только мечтать. Деньги, власть, безопасность для твоих близких.
Я посмотрел в ее холодные, расчетливые глаза. И рассмеялся.
— Знаете, княгиня, я, может, и простой студент, но даже я знаю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И ваш «сыр» пахнет так, будто его выдерживали в канализации. Какая вам с этого выгода? Зачем вам нужен проблемный парень с… со склонностью к разрушению?
Она не стала увиливать. Она посмотрела мне прямо в глаза, и ее взгляд стал острым, как игла.
— Хорошо, откровенность за откровенность. Ты знаешь, где… находится Глубокое Хранилище?
Вопрос прозвучал как выстрел. У меня перехватило дыхание. Это название… Ярослав упоминал его во сне. Но как… как она узнала?
«Ой, Сеня-я-я-я-я-я… У тебя завтра экзамен по основам кибернетической этики в девять утра! — раздался в голове совершенно неуместный голос Алисы. Она, кажется, только что закончила сканировать расписание занятий. — Ты ведь не забыл, что ты еще студент? Профессор Шварц не любит опоздания! Нам нужно срочно закругляться с этими переговорами и бежать грызть гранит науки! У тебя же еще ни один билет не готов!»
Я моргнул, пытаясь совместить в голове две реальности. В одной — смертельно опасная аристократка требовала от меня ключ к древнему секрету. В другой — мне грозил незачет по кибер-этике. И, честно говоря, я не был уверен, что страшнее.
Я посмотрел на княгиню. Собрал всю свою наглость в кулак. И сказал:
— Простите, княгиня, но я ничего об этом не знаю. И мне, к сожалению, пора. У меня завтра экзамен. Нужно готовиться. Так что, если на этом все, я, пожалуй, пойду. Спасибо за персики. Отплачу как смогу.
Наступила тишина. Оглушительная. Анна, стоявшая неподалеку, замерла, как статуя. И растерянно моргала пушистыми ресницами.
Сама княгиня Вольская смотрела на меня так, словно я только что предложил ей продать ее небоскреб и купить на эти деньги годовой запас шаурмы. В ее глазах смешались шок, недоумение и… что-то еще. Что-то, похожее на искреннее, неподдельное изумление.
А потом она рассмеялась. Громко, от души, запрокинув голову. Это был смех женщины, которую давно ничто не удивляло, и которая наконец-то встретила что-то действительно новое и непредсказуемое.
— Экзамен… — выдохнула она, вытирая слезинку в уголке глаза. — Мальчик, ты либо самый гениальный игрок, которого я встречала, либо самый безнадежный идиот. И я, черт возьми, пока не могу понять, кто именно.
Ее смех медленно утих, сменившись той же холодной, изучающей усмешкой. Она снова откинулась в кресле, ее поза выражала расслабленность хищника, который только что вдоволь наигрался с особенно забавной мышью.
— Думаешь, я поверю в эту чушь про экзамен? — она взяла с тарелки ягоду клубники, медленно поднесла ее к губам. — Это самая оригинальная форма торга, которую я видела. Ты отказываешься от моего предложения не потому, что оно тебе не нравится, а потому, что у тебя есть дела… «поважнее». Браво. Ты не просишь больше денег или власти. Ты принижаешь саму значимость моего предложения, заставляя меня поднять ставки. Изящно. Очень не в стиле плебея. Кто тебя этому научил?
'Ну есть тут одна умница и красавица, но она слишком скромна, чтобы хвастать напрямую, — прозвучал в моей голове деловитый голос Алисы, лишенный всякой иронии.
«Вообще-то я просто наугад это брякнул, — заметил я. — Но наша Лисонька так привыкла к двойным днам и хитрым комбинациям, что по другому мыслить уже не умеет… Кстати, во сколько экзамен?»
«В девять утра. И если ты его завалишь, тебя лишат стипендии. Так что, с точки зрения базовых потребностей, экзамен действительно важнее, чем очередная попытка захватить мир. Я бы на твоем месте поторопилась».
— Я не торгуюсь, — я пожал плечами, стараясь выглядеть максимально убедительно. — У меня действительно экзамен. Я студент. А студенты сдают экзамены. Таков закон природы. Если я его не сдам, меня отчислят. Если меня отчислят, я потеряю общежитие. Если я потеряю общежитие, мне негде будет хранить молоко. Все просто.
Княгиня замерла с клубникой на полпути ко рту. Она снова всмотрелась в мое лицо, пытаясь найти подвох. Не нашла. Моя искренность, помноженная на абсолютную абсурдность ситуации, была моим лучшим оружием.
— Хорошо, — наконец произнесла она, и в ее голосе прозвучало что-то похожее на уважение. — Допустим. Допустим, я тебе верю. Но даже студенту, которому нужно готовиться к экзамену, не помешают союзники. Особенно, когда за ним охотится половина города.
Она отложила ягоду и снова подалась вперед. Вся ее игривость испарилась.
— Позволь мне упростить твой выбор, Семен. Давай поговорим о том, что тебя действительно волнует. Твои друзья.
Мои мышцы напряглись.
— Этот твой… шут в малиновом пиджаке. Две его спутницы. Воин по кличке Барс. И даже эта невыносимая стримерша. Они все живы. И в относительной безопасности.
— Где они? — мой голос прозвучал глухо.
— Скажем так, под моим присмотром, — уклончиво ответила она. — Они сейчас… проходят медицинское обследование и психологическую реабилитацию после пережитого стресса. В очень комфортных условиях. Не беспокойся, с ними все будет в порядке. Пока ты ведешь себя разумно.
Это была не просто информация. Это был ультиматум. Шантаж, поданный под соусом заботы.
Я молчал, взвешивая варианты. Она держала все козыри. Моих друзей, информацию, ресурсы. У меня же на руках был только блеф про экзамен и… остатки наноботов в крови.
— Что вы хотите знать про Глубокое Хранилище? — спросил я, признавая свое временное поражение.
Она улыбнулась. Улыбкой победительницы.
— Вот это уже конструктивный диалог. Я хочу знать все. Как его найти. Как его открыть. И что именно там спрятано.
Я покачал головой.
— Я без понятия.
— Не лги мне, мальчик, — ее голос стал жестким. — Тот… кто был в твоем теле там, в небе… Он знает. Я это видела в его глазах.
— Возможно, он и знает, — согласился я. — Но он —
