Наномашины, Кошмар Академии! Том 10 - Николай Николаевич Новиков

— Это противоречит сути греха. Зачем мне учить своего герцога вещам, которые сделают его слабее? Ты убиваешь похоть в мире. Если этого не понимаешь ты — предотвращу я. Твоя сила мне выгодна, милый мальчик, — пожимает она плечами, скучающе смотря на бокал, — Так скажи, зачем тебя такому учить?

— Но я… хм. Логично. Ты права. Тогда давай так. На каждое такое предотвращение я буду гарантировать один случай по согласию!

— И тут ты смог выкрутиться, — вновь печально хмыкает она, — Почему тебя так тянет исправлять-то, что работало с начала времён? Похоть и насилие идут одним путём. Твоя сила — в этом пути! И ты хочешь их разделить?

— Ну ведь похоть может быть и по согласию!

— Тогда ты превратишь её в любовь! — она неожиданно повысила голос, — А Любовь — слабое чувство! Рухнет от первого сильного соблазна! Сбежит и сдастся, чтобы разрушить жизнь кому-то ещё! Любовь, Михаэль, появилась чтобы вспыхнуть и затухнуть. Похоть — чтобы сжечь дотла! Второе и только второе будет до конца твоей жизни, тогда как первого ты можешь никогда и не увидеть!

Она кричала. Она искренне, со всем чувством перешла на крик, будто я, первый её герцог за сотни лет, один из единственных близких созданий, всковырнул давно гниющую рану.

Я внимательно на неё смотрю. Молча. Прямо в глаза

Во мне что-то просыпается. В этом месте я не телом, скорее душой и разумом, но тем не менее, что-то… ощущается. Будто часть чьё-то силы. Чьё-то наследие.

Услышав её крик, увидев выражение лица самого Смертного Греха, во мне…

Проснулось наследие другого.

— Гнев, — прорычал я драконьим голосом, — Ты поддалась… Гневу.

В моей руке появляется цепь. Алая, горящая цепь, идущая к груди полуобнажённой, вспылившей женщины, к трещине в её ментальной защите! Ведомый другим существом, ощущая взгляд его вертикальных глаз за целые Домены отсюда, я ощущал… что это единственный шанс за тысячелетия…

Сам Гнев подсказывает мне что делать.

Я сжимаю цепь со всей силы, и Люксурия распахивает глаза, и наши дыхания перехватывает одновременно!

Разум выворачивается. Сердцебиения сливаются в унисон. Словно… слияние с фамильяром.

И мой взгляд уносит куда-то далеко. В эпицентр конфликта. В корень злости. Куда-то… в далёкое прошлое.

В день, когда имена Люксурии и Каритас стали означать Похоть и Любовь.

* * *

От автора:

Друзья, надеюсь вам нравится история! Пишите свои впечатления!

Я бы мог использовать это как напоминание про лайк, но конечно же не буду. Все же ведь поставили сердечко истории, которая им нравится, да ведь? Чего напоминать… про вкусненькие… м-м-м… лайки… *гык*

Глава 15

«Так это всё любовь?», — в полной тишине мысль пронеслась в моей голове.

Я стоял посреди древнего города из мрамора. Старейшая цивилизация, которая не факт, что даже человеческая, ибо мой мозг интерпретирует воспоминания по-своему.

Я её вижу. Память Асмодеи. И я не просто вижу глазами, я вижу… разумом. Не душой, а именно воспоминаниями, ощущениями, хоть и отстранён от них. И я знаю всё, что происходит в её голове.

Я знаю… что всему виной была любовь. Во всех смыслах этого слова.

— Так вы… полюбили одного человека, — прошептал я, осознавая, что всё это значит.

И я наблюдал за тем, что привело к рождению Греха и Благодетели.

— Нас нашли на пороге публичного дома, — хмыкнула Похоть, призраком стоявшая рядом со мной, — Смешно вспоминать, но, выращенная в борделе, я даже не планировала ни с кем спать до свадьбы. Только по любви.

Не всё Люксурия помнила, оттого не всё я наблюдал. Я не видел их в младенчестве, а про нахождение двух сестёр узнал только от владелицы борделя, которая поведала эту историю двум девочкам.

Этот день я наблюдаю прямо сейчас, и прекрасно могу рассмотреть кем они были до своих великий ролей.

Каритас была старшей сестрой. Они не близняшки, но очень похожи — оттенок волос, фигура, рост, лицо. Характерами они диаметрально разные, но их действительно объединял как минимум один факт — невероятная красота. Красота такого уровня, ради которой ведутся войны. Именно таких, как они, воспевают в мифах, такие являются причиной многих легенд!

Да и… честно сказать, жили они прекрасно. Я наблюдал за той эпохой, где люди были невероятно духовно развиты, и наличие борделей не означало нравственный упадок. Люксурия и Каритас были… что-то вроде маскотов этого борделя. Не сотрудницы. На них шли все смотреть, но сами девушки лишь вежливо отказывали, и мужчины уважали это решение, уже оставаясь с другими.

Но главное — они очень друг друга любили. Даже несмотря на разные характеры и цели они были сплочены и дружны. Они всегда стояли друг за друга!

— Что, забавно наблюдать за мной обычной, да? — спросила Похоть, — Как торгуюсь за фрукты, как выбираем платье матушке на подарок, как сложно учить арифметику.

— Я удивлён.

— Да… — её улыбка медленно спадала, — Раньше было всё иначе…

Мы ходили по древнему городу, наблюдая совсем иной век. Многих людей Люксурия помнила, отчего их лица были отчётливыми. Торговку фруктами — милую старушку. Помнила озабоченного старикашку, каждый раз вешающего тонны комплиментов сёстрам. Учителя грамоты. И я всё это видел!

Они жили очень хорошо, с приёмной мамой, сводными сёстрами, в теплоте и с достатком, на который учились и счастливо жили. Будучи сиротами, живущими в борделе, Люксурия и Каритас были действительно счастливы!

Пока при разных обстоятельствах, в разное время, неведома друг для друга… не полюбили одного человека.

— Сейчас это так смешно вспоминать, — с печалью хмыкнула Похоть, шагающая по зелёному саду вместе со мной, — Мы его обсуждали, давали советы и радовались за успехи, даже не догадываясь, что это один и тот же мужчина. Может… — понизила она тон, — Может, так и правда было суждено. Нашей судьбой были… страдания?

В этом саду они впервые встретились. Случайно. Они оба решили прогуляться и отдохнуть от учёбы, Люксурия уронила пергамент с письменами, и этот человек помог его собрать. И это воспоминание столь отчётливо, что всё, вплоть до каждой мелкой тени, было невероятно чётким.

Всё, кроме лица этого человека. И во все следующие разы я так же не мог его рассмотреть — каждый раз ракурс этого не позволял.

Асмодея чётко понимала каждый день, каждую встречу,