Глубокий рейд. Новые - Борис Вячеславович Конофальский
«Ну хоть так».
— Андрей, мы-то приехали с Олегом порыбачить, — говорит Саблин. — Покажешь, где тут у вас рыба?
Антонина присела за стол, сидит, красивая. Хрустит, как в детстве, мамашиными козинаками, улыбается. Слушает, как отец с мужем про рыбу разговаривают.
— Конечно, Аким Андреевич, у нас тут есть хорошие места, — обещает зять. И добавляет с гордостью: — Уж без рыбы не сидим.
— Ну раз так, давай тогда ужинать и спать, в два хочу выйти, — пожелал Саблин, и, конечно, никто с ним спорить не стал. Андрей с Олегом сдружились ещё с прошлого их приезда, ушли в техническую комнату, Антонина убирала посуду, а Саблин, покуривая, достаёт из кармана маленький серебряный слиточек в десять рублей, протягивает его Антонине.
— Дочка, на…
— Ой, папа, — дочь хватает деньги. И обнимает отца. — Ой, спасибо.
— Купи, что в дом нужно.
— Андрею отдам, — радуется Антонина.
— Андрею? — Саблин глядит на плохонькую посуду, на старый стол кривоногий, на порезанную скатерть из пластика.
— Он на лодку копит, ему немного осталось, — сообщает дочь.
Саблин вздыхает:
«Нужно купить ей в дом хоть посуды хорошей, иначе Андрюха всё у неё забирать будет, то на лодку, то на мотор».
— Ну ладно, отдай Андрею, если считаешь, что так правильно. Я тебе потом ещё пришлю.
Тоня виснет на шее отца. А руки у неё сильные, как и у матери. А потом, отстранившись, он трогает её за живот.
— Ну а у тебя-то как?
— Да я же маме говорила, ещё неделю назад: была у фельдшера здешнего на УЗИ — говорит, что всё нормально. Плод хороший.
«Надо Насте денег дать, она знает, что для хозяйства нужно, пусть закупит у нас да сюда привезет».
Глава 25
Они пошли от хутора на север, и Андрей, и Олег возбуждённые. У них разница была лет в пять, но парни быстро сдружились, у них было много общих интересов. Пока шли, трижды встречали лодки местных казаков. Кто тоже шёл на север за рыбой, а кто-то уже и рыбачил. Кидали снасти в темноту. Андрей нашёл, как ему казалось, хорошее место.
— Вот тут, у столба, всегда есть рыба, — говорил он, когда они через час хода добрались до древнего бетонного столба, торчащего из воды на пару метров. — Я отсюда без тридцати килограммов никогда не ухожу.
И, в принципе, он не ошибался. Они бросили якорь, хотя ветра ещё не было. Саблин сам за снасти и браться не стал: пусть парни порыбачат. Расположился удобно на носу лодки, на крыше кубрика, и курил. А Андрей с Олегом, тихо переговариваясь, разматывали лесы и насаживали куски белой сердцевины рогоза на крючья, делали первые забросы. Всплеск и сладковатый запах рогоза привлекали рыбу даже в полной темноте. Не прошло и минуты, как взяла первая рыба. Она была небольшой, Аким сразу понял это, уж больно Андрей легко её выводил.
— Карась! — радостно сообщил Олег, посветив фонарём на дно лодки. Луч света высветил странное плоское существо глубоко чёрного цвета сантиметров в пятьдесят длиной. Кожа у него была глянцевой, а над верхней губой огромной пасти серые точки одиннадцати маленьких, подслеповатых глаз. — Килограмма на три! Да, бать?
Саблин так не думал, маловат был карась для трёх килограммов, но он только сказал сыну:
— Ты лови давай, вон Андрей уже второго тащит.
И вправду, Андрей уже выводил следующую рыбу. И, как казалось Саблину, тоже небольшую. Как выяснилось, это был сорный ёрш. Крупный для ерша, кило на три. Прапорщик думал, что зять выбросит шипастую тварь, но Андрей только размозжил рыбе голову пластиковым молотком и бросил её на дно лодки: пригодится.
«Интересно, что он с ним делать будет?».
Саблин очищал очки от мошки и вмешиваться в дела молодых не собирался, продолжал наблюдать за рыбалкой. Олег подсёк свою первую рыбу тогда же, когда Андрей тащил уже третью. И эта одна рыба по ценности сразу перевесила первые три пойманные.
Стекляшка. Кило на четыре. Даже через очки, в предрассветной тьме, в свете кормового фонаря Саблин видел, как светятся от счастья глаза сына. До рассвета они набрали килограммов сорок рыбы, это если считать страшных и бесполезных ершей.
— Андрей, а зачем тебе эти черти рогатые? — поинтересовался Аким. — Даже куры их не очень-то клюют.
— Аким Андреевич, так я их перемолочу — и на участок, в почву. Погниют — хоть какое-то удобрение, у нас же тут песок, не то что у вас в Болотной, — пояснил ему зять.
Когда же солнце покрасило в красный верхушки рогоза, когда мошка стала прятаться в заросли, Саблин смог оглядеться. И потом спросил:
— Слушай, Андрей, а что там за этой протокой? Уж не омут ли?
— Омут, Аким Андреевич, — откликается зять. — Большой.
— А ну-ка, ребята, — говорит тогда Саблин. — Доставайте якорь.
— Бать, уходим, что ли? — перепугался Олег.
— Да нет, пройдёмся чуть, омут поглядим, — отвечает отец. И поясняет молодым рыбакам: — Карася тут много, — он кивает на дно лодки, — хотя это место не карасёвое, значит, где-то рядом его ещё больше должно быть.
Олег садится на руль, и они проходят километра полтора по протоке на север, а там так и есть: большое открытое пространство.
Как раз уже рассвело, мошка спряталась, и Саблин, встав в лодке, смог осмотреть пространство вокруг, а потом и говорит:
— Олег, давай-ка вон к той кувшинке… Разверни лодку правым бортом к тому полю.
— А что там, бать?
— Да вот кажется
