Карантин - Влада Ольховская
– Ты веришь, что он был предателем? – спросила Геката. – Я думаю, что да.
– Нет, Великая Жрица… Нет, я в это не верю.
Карле было сложно возразить, это чувствовалось. Она, как и многие другие, с детства усвоила, что с Воплощениями не спорят, с ними нужно соглашаться во всем. Но когда речь зашла о памяти человека, который был ей дорог, она соврать не смогла. Эта маленькая смешная женщина сжала кулачки и расправила плечи слишком резко, рывком, выдававшим усилие над собой. Она думала, что будет наказана, но это зря. Гекату вполне устраивала ее честность.
– Почему? – только и спросила Жрица.
– Я бы знала.
– Он мог не сказать тебе. О таком просто так не говорят.
– Дело не в этом… Гамри просто не умеет… Не умел врать. Не такой человек. Он даже скрывать ничего толком не умел! Поэтому, если бы у него был секрет, я бы знала… Но он был совершенно спокоен, он говорил со мной как обычно! До самого конца…
Карла всхлипнула, откидывая голову назад, таким нехитрым способом она пыталась сдержать слезы. Геката допускала, что она права и что это важно. Но сказала она о другом:
– Твои чувства и ваши отношения ничего не доказывают. Он мог продаться.
– Мог, но… зачем ему это?
– Ради наживы, – пожала плечами Геката. – Идей, славы – мало ли причин?
– Причин много, но ни одна из них не была близка Гамри. Ему хватало того, что у него было, и… Мы собирались пожениться. Нам бы дали разрешение на ребенка! Может, даже приняли бы в какой-нибудь из Пригородов… Он специально попросился остаться на границе подольше, чтобы наработать опыт, за такое часто награждают хорошим переводом!
– Он был верен Черному Городу?
– Да, и… Я скажу нечто кощунственное, простите меня, но… Для Гамри Черный Город никогда не был божеством. Но это было место, которое он хотел сохранить, его дом…
Если бы Карла сказала такое о собственных убеждениях, пришлось бы ее арестовать – или убить, чтобы долго не возиться. Но она поступила правильно, приписав подобные мысли мертвецу, для него суда больше не существует. Даже от его тела ничего толком не осталось!
Он хотел поселиться в Черном Городе, он не был замечен ни в каких подозрительных компаниях… И он был недостаточно умен, чтобы скрыть фанатизм, который требовался для такого чудовищного самоубийства. Куда ни посмотри, сплошные противоречия.
– Останься в жилой части Ворот, – велела Геката. – За мостом торчать не обязательно, главное, не уезжай. Ты еще можешь мне понадобиться.
– Конечно, Великая Жрица…
Геката не спешила уезжать, потому что ехать было некуда. След продавца игрушек обрывался здесь, дальше поджидали пустоши, где затеряться может кто угодно. И никакой ясности, никаких причин… Оставалось только размышлять, а это Гекате больше нравилось делать в окружении буйной зелени, пусть даже опасной для большинства живых существ.
Она часто прогуливалась по заброшенной территории города за мостом. Здесь деревья причудливым образом врастали прямо в здания, остатки асфальта шли пузырями, приподнятые могучими корнями. Металлические холмики машин превращались в безумного вида цветники, над которыми кружили насекомые размером с кулак. Однажды Геката даже наткнулась на улей, полностью облепивший величественную статую – пятиметровую девушку, когда-то задумчиво смотревшую на горизонт, а теперь едва различимую за бежевыми сотами. Мед искрился и золотым водопадом стекал вниз – по мраморному постаменту и серым от времени человеческим костям, собранным под ним.
Во время одной из таких прогулок с Гекатой и связался Марк. Обычно связь в подобных местах оставалась под запретом, она могла привлечь и чужие машины, и некоторые виды мутантов. Но Геката соблюдала далеко не все запреты, этот ее не волновал: если кто-то попытается напасть на нее – его проблемы.
– Сообщи мне что-нибудь хорошее, – потребовала она, принимая вызов. – Потому что если хочешь меня расстроить, то лучше не надо, я сегодня злая и нервная.
– Мы нашли продавца игрушек.
– Чего? Если это какой-то розыгрыш, вспомни про злую и нервную!
– Это не розыгрыш, – спокойно отозвался Марк. Он был единственным живым существом не из числа Воплощений, способным говорить с ней так уверенно. Геката это ценила. – Но и, подозреваю, не единственная правда.
– Ладно, теперь мне нужны подробности.
Он отчитался о том, что произошло в лаборатории. Марк не гордился собой и не тратил время на описание того, что он чувствовал в этот момент, как страшно ему было и какой он теперь молодец. Он просто перечислял события и факты, а выводы Геката делала сама.
Он быстро учится управлять дронами, это просто отлично. И то, что удалось спасти жизнь будущему Мастеру, тоже очень хорошо. Геката до сих пор помнила ту острую боль, которую приносит принятие смерти одного из своих… Она не жаловалась тогда, но Марк, кажется, понял. По крайней мере, сейчас он уточнил, что Зоран будет жить и даже сохранит руки.
Ну и конечно, был еще Петр Тарасов…
– Лендар уже знает обо всем случившемся, – сказал Марк. – Он считает, что в пустошах сформировалось некое подобие культа продавца игрушек – понятно, что там это создание зовут иначе.
– Дай догадаюсь… Он так считает, потому что Тарасов оказался человеком, а не роботом с тележечкой, как тот дед?
– Именно.
– Ага, у меня тут тоже недавно бегал один такой… служитель. Что с телом? В Черный Город его пока не отправят, но где-то хранить должны. Или там не осталось тела?
– Осталось… Кое-что.
Выяснилось, что Тарасов пытался покончить с собой – и с окружающими. На его теле изначально было закреплено взрывное устройство, которое он умудрился спрятать даже от собственной жены. По крайней мере, она до самой смерти не предлагала использовать это оружие ни против Зорана, ни против атаковавших их тварей, что совсем уж странно.
Похоже, Лара и Вита Тарасовы до последнего не подозревали, что путешествующий с ними мужчина может быть предателем. Точно так же в это теперь не верила Карла. И в обоих случаях тела пытались уничтожить… Какая любопытная тенденция.
– Я хочу, чтобы ты лично провел вскрытие того, что осталось от Тарасова! – объявила Геката.
Марк молча отвел в сторону камеру, позволяя своей собеседнице увидеть, что он уже находится в лазарете, а позади него на столе размещены обгоревшие останки. Геката не была удивлена,
