Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов
— Сделаю.
— Что по поводу пенса в гостинице?
— Ну… — Бенджамин хмыкнул. — Полагаю, сейчас черти сношают парня в дырку, которую ты проделал в его голове. — Он хохотнул и поднял руку в перчатке, словно призывая успокоиться. — Это не филиппинцы. И не Комитет. И даже не твой бывший приятель. Ничего серьезного, я предполагаю в нем волчонка, решившего свалить вожака…
— Такое бывает. Спасибо. Хорошая работа.
— Однако…
— Бен, а вот это настораживает.
— Это вообще не полноценная пешка.
— Ты серьезно?
— Клуб до сих пор не может идентифицировать стрелка. А вот его связи с русской группировкой бруклинитов нашлись. Не самые прочные, но…
— Местная мафия точит на меня зубы?
— Не спеши с выводами. Я еще покопаю, будь уверен. Но пока держись начеку.
— Я всегда начеку. У нас что-то еще? — Несмотря на необычность новостей о стрелке из гостиницы, Мартина трясло от переполнявшего приятного возбуждения, и он чудом удерживал себя на месте. Хотелось бежать, лететь, действовать. В голове зрел план, рискованный и оправданный в равных степенях. — Я так и не услышал главной печальной новости, заставившей моего старичка помрачнеть…
— Да в целом, мой мальчик, ничего сверхъестественного… — Бенджамин допил виски, с громким стуком отставляя пустой стакан, в котором еще оставались тонкие пластинки льда. — Противник готовится к удару, собирает группу, выстраивает стратегию, чего уж тут необычного?
— Молтон?..
— Я еще помню свое имя, малыш… — Седые брови сошлись, разбежались. — В общем… через старые подвязки я вышел на одного вербовщика-норда. Матерый парень, ведет сразу дюжину групп, очень трудолюбивый. В общем, он по старой памяти поделился нотным листом ТрансСтата «Конро».
— Слил всю партию?
— Нет, конечно! — Поверенный Данста даже опешил от такого бестактного предположения. — Но фамилию рекрутера назвал. — Молтон невесело вздохнул, будто заранее извиняясь перед Доппельгангером, и даже развел руками. — В общем, мой мальчик, мне стало известно, что группу обороны собирает Киллиан Финукейн.
Бонн. 24 декабря 2068 года. 17−00
Официантка поставила на стол два высоких заиндевевших стакана с «Гибсоном». Внутри сверкало фиолетовым и едва заметно дымилось через край. Девушка — невообразимо высокая украинка с пышной оранжевой прической, была одета в длинное желтое платье без рукавов. По предплечьям струились голографические татуировки, шею поддерживал жесткий корсетный воротник со встроенной электроникой.
— Спасибо. — Обернув ледяное стекло салфеткой, Киллиан передвинул стакан Зентеку.
Анджей молча кивнул, осторожно пригубил напиток.
— Термоядерная штука, — многозначительно сообщил он, не спуская возбужденного взгляда с тугой попки удаляющейся официантки, — железно держит двенадцать часов. Если по истечению срока выпить еще один, эффект умножается…
Финукейн усмехнулся:
— То, что доктор прописал. — Он выдернул из пачки новую сигарету, но прикуривать пока не стал, разминая бумажный цилиндрик с таббабинолом в пальцах. — Нейростимы уже не помогают…
— Тебе нужно выспаться, — торопливо, шаря глазами по сторонам, уведомил его поляк. — Отключить смартком и минут на шестьсот придавить подушку.
— Непременно, — ирландец кивнул, жадно нюхая сигарету. — Но позже. А пока — slainte[23]!
Они звонко сдвинули холодные стаканы, глотая морозно-жгучую смесь.
— Если нужно, Санктуариумы сдают спальные комнаты, — Анджей задумчиво рассматривал онемевшие подушечки пальцев, на которых проступал розовый след. Разовые дактилоскопические наклейки, не выдержавшие столь безжалостного к себе отношения, скукожились по краям. — Есть общие спальни, есть и люксовые. Совсем не дорого, с полной анонимностью нанимателя.
— Знаю, — согласился Финукейн. В его желудок ухнул сгусток жидкого огня, прочищая сознание и заставляя сердце биться чаще обычного. — Слышал, половина местных фриков тут и живет.
— Именно так. Стоит половине этих фриков покинуть клуб, и Интербюро тут же заломит им руки. — Он хищно усмехнулся. — Очередной парадокс современного мира: тотальный контроль над личностью и ее свободами привел к появлению целого класса мест, где страждущий может укрыться от Большого Брата. Подчас совершенно бесплатно, инфоспатиумные пауки умеют быть сострадательными.
— Позже, — твердо повторил Киллиан, делая еще один глоток и зажимая сигарету губами. — И определенно не в этом гадюшнике…
Цифровая крепость вокруг них гудела и бормотала сотнями голосов, готовясь к предстоящей вечеринке Сочельника. Сверкали голографическими напольными кольцами столики уединения; прислуга протирала и настраивала шлемы погружения, проверяла терминалы и вычищала из узких кабин мусор; возле длинной барной стойки начинал скапливаться народ в вызывающих и причудливых одежках. Отставные и действующие пенетраторы, имплициторы на каникулах, программисты и железячники, а еще неохумы, которых тут привечали с особой теплотой. Адепты инфоспатиума спешили восславить рождение Спасителя, две тысячи лет назад даровавшего им прощение и возможность плавить мозги на просторах всемирного инфопространства.
Неоновые лампы под потолком еще светили лишь в половину мощности, но диджей-колорист уже подстраивал аппаратуру, готовясь к предстоящему светомузыкальному шоу. Музыка звучала негромко и ознакомительными обрывками — хозяева Санктуариума завершали подборку праздничных треков.
Киллиан прикурил, продолжая внимательно осматривать зал.
Поляк был совершенно прав — одним из главных преимуществ европейских инфоспатиумных клубов оставалось принципиальное нежелание владельцев выдавать личности своих посетителей. На защищенные каналы выхода тратились огромные деньги и множество сил, сложная система шифрования при безналичном расчете за услуги обновлялась каждые сутки. У дверей была установлена чаша с защитной пылью — будто церковный омут со святой водой на входе в храм, — из которой каждый покидающий «Нейроманта» мог нанести на лицо несколько цветных полос, сбивающих с толку системы дистанционного наблюдения и идентификации личности.
Конечно, когда через часок держатели Санктуариума пробьют личности двух неприметных мужчин, занявших дальний столик главного зала, и узнают суть их профессий, они в восторге не останутся. Может быть, даже вежливо порекомендуют убраться прочь до наступления праздника. У сетевой братии хватало проблем с законом и без связей с пенсами Шахматного Клуба. А еще они не любили лить кровь. Но убежища были построены по принципу «враг системы — мой друг, временное пристанище может найти каждый», а потому выбранное поляком место показалось Финукейну идеальным прикрытием для выхода на связь.
— Интересно, — затягиваясь
