Великий и Ужасный 1-6 - Евгений Адгурович Капба
— Не-е-е! — отмахнулся Швабр. — Хтоническим бедолагам. А наших гребаных папуасов только атомной бомбой убить можно. Или площадным заклинанием ультимативного уровня. Кстати, позвольте представиться: Бахар Швабрович Двухголовый, заместитель креативного директора Орды по крокодительству.
Дрэдастый борнейский урук был сама галантность и явно уже заимел виды на Мадриды. А вот хрен ему. Может, у меня самого — виды! В конце концов, полгода это даже слишком значительный срок для орка. Особенно для орка!
— А? — она ошарашено поглядела на Бахара, явно пораженная его манерами и статусом. Но потом опомнилась: — Маргарита Львовна Рошаль, магистр естественных наук, преподаватель Сан-Себастьянского колледжа магии, веду прогноз погоды на Первом Черноморском…
Я всё это время пытался испепелить соплеменничка взглядом и он, наконец, это ощутил и ловко слился:
— А-хм! Пойду я всё-таки присмотрю за ними, что ли… А то разнесут всю Хтонь, что трофейные команды делать будут? Там и так-то особенно поживиться нечем, а после этих дикарей так и вовсе…
Какой умный Швабр, аж приятно стало. Не зря замом назначил! Марго тоже была очень умной и всё сразу поняла. И потому, стоило только Бахару скрыться в темном провале Хтони, как она приблизилась ко мне, очень близко, так, что я чувствовал ее кудряшки на своей щеке, и сказала:
— Ты обещал мне интервью, — в самое ухо жарко прошептала она. — И не смей соглашаться, когда тебя осадят мои коллеги. Вон они уже точат ножи по твою душу! Я первая на тебя глаз положила, помни это!
Сунула мне в карман визитку с контактами, чмокнула в щеку — в опасной близости от губ, оставив след от алой помады, и пошла к трассе, виляя бедрами. Прямо к шикарному черному электрокару, возле которого ее поджидал загорелый блондин в кислотного цвета футболочке и таких же шортах. Он тоже был кудрявый, как гребаный серфер из американских фильмов.
— Однако! — проговорил я, задумчиво вертя в руках картонку с адресом электронного ящика.
Но раздумье было недолгим: ко мне мчались журналисты.
— Господа и дамы акулы пера, пираньи микрофона и мурены видеокамер! Сегодня я не в настроении и потому первому, кто задаст мне вопрос, я откушу хлебало, — громко и четко произнес я. А потом добавил: — Остальные имеют шанс на эксклюзив.
⠀⠀
⠀⠀
⠀⠀
Глава 5
Дом, милый дом
●
⠀⠀
— В последнее время я думаю: на кой хрен тут стоит стена, если Орда ждет Инцидента, как манны небесной, и готовится к нему, как к празднику? До нас всё равно ни одна псина не добегает! — мой любимый охранник по имени Алёша стоял и курил у ворот на КПП. — А потом кто-то из ваших бесенят насирает на камеру или швыряет тухлые овощи в амбразуру ДОТа, или пробует перелезть через отвесный трехметровый бетонный забор с колючей проволокой сверху, и я думаю уже о том, что по проволоке следовало бы пустить электрический ток. А амбразуру закрыть каким-нибудь бронестеклом.
— Что, и тебя допекли? — участливо поинтересовался я.
— Мне кажется, что я не в полиции служу, а в психдоме, — пожаловался он. — Бабай, это ведь ты виноват. Ты по своему собственному желанию, в трезвом уме и твердой памяти пригласил сюда этих… Этих…
— Черных уруков? — поднял бровь я. — Так тут уж выбирай, Алёшенька — или дудочка, или кувшинчик. Или Инциденты как раньше, по самые гланды, когда твари до «Семирамиды» докатывались, а дожди из кислоты пополам с кровищей даже на Академгородке шли, или — мы, грешные.
— Честно говоря, я даже не знаю, что лучше, — он докурил, бросил бычок под ноги в кучу таких же бело-оранжевых остатков самоуничтожения и пошел в дежурку.
— Говнюк ты, а не Алёшенька, — громко сказал я. — Это черная неблагодарность, я считаю. Мы делаем твою работу, а что детки корнеплодами швыряются — так это всё пустяки, дело житейское. К народу надо помягше, а на вопросы смотреть — ширше!
— Куда уж ширше! — вякнул из дежурки Алексей. — В Европах, говорят, закон есть — если уруки больше трех собираются вместе, в них разрешено стрелять всем и каждому! А наш Государь вас, иродов, почему-то возлюбил и привечает!
Я уже не стал рассказывать прописные истины про дискриминацию урук-хая, толку от этого ведь — ноль! Но ляпнуть в ответ что-то было нужно:
— Поэтому уруки в Европе, если и собираются больше трех, то только для того, чтобы что-нибудь сжечь, кого-нибудь оттрахать и выпотрошить. Ты давай ко мне на кофе заглядывай, я тебя к маяку свожу, посмотришь, что там творится, сразу твоя система ценностей с ног на голову перевернется…
— Нет уж, — Алеша нажатием кнопки заставил створки ворот раскрыться. — Мое место тут. Мое дело — пропускной режим блюсти. Вот я и блюду!
— Блюди! — махнул ему рукой я и шагнул в Сан-Себастьянскую Хтонь, на родной Маяк, по родному Проспекту.
Здесь всё было так, как надо. Ну да, разбитые окна зашиты листами облупленного металлопрофиля и горбылём с намалеванными поверх граффити. Да, у части зданий не хватает крыш и пары этажей, и там, сверху, растет жизнелюбивая южная зелень и расцветают цветы. Конечно, вместо социальной рекламы о вреде курения и алкоголя у нас выплясывают голографические эльдарки в бикини, а все стены обклеены афишами Надымского чемпионата по кулачным боям и обрисованными плакатами Миха Стасяйлова, Киркора Филиппова и Тиля Бернеса. И да, на Проспекте полно типов со свирепыми рожами, с ног до головы обвешанных оружием, но…
Но мусора теперь почти и нет, ямы на Проспекте — заделаны, у свирепого народа в глазах — решимость и веселая злоба, а не безнадега и фатализм, которые я видел тут еще год назад! Дымят трубы предприятий, грохочут и гудят инструменты на бесконечных стройках, звенят клинки и бахают винтовки на тренировочных площадках… Вьются над башкой дроны, лучи солнца с трудом пробиваются сквозь хтоническую хмарь. Пахнет порохом, кровью, специями, жареным мясом, кофе и каленым железом, конечно… И реют над жилыми домами, заведениями и блокпостами черные знамена с белой дланью! Вот я и дома!
— Хуеморген!!! — орут гномы из подвальчика.
У них там мастерская по заточке и шлифовке клинков всех форм и размеров.
— Гар-р-рн! Бабай-ять идет-нах! — машут мастерками и шпателями снага со строительных лесов. Ими руководит Тройка, один из моих первых зеленых адептов. — Лок-тар огар!
— Бабай, у тебя спина белая! — тычут пальцами гребаные
