По праву сильного - Дмитрий Лифановский

Её пальцы теребили кольцо — подарок матери, с выгравированным гербом Евпаторов. Она всегда гордилась этим гербом и своим родом настоящих воинов, испокон веков стоящих на страже Великой Империи. Но Империя предала их. А отец предал ее. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить свои мечты — балы, платья, смех, любовь. Она готова была к браку по расчету. И приняла бы его, смирилась, привыкла. Но не в этой Богами забытой глуши, откуда нельзя даже сбежать, потому что везде смертельно опасные Проклятые земли!

И ей только что предложили стать одной из хозяек этих земель. Но для этого надо отринуть, забыть все, о чем мечтала, чем жила до сих пор. В мыслях замелькали образы роскошных залов Императорского дворца с веселящимися, кружащимися в танце парами, изумрудные виноградники родной Таврии, сверкающая в лучах золотого солнца лазурная гладь Понта. Радостная, теплая, уютная… тюрьма? Она всегда делала то, что надо. Что говорили ей учителя, наставницы, братья, отец. А сегодня впервые в жизни ей предложили выбрать свою судьбу самостоятельно.

Она поднялась, подошла к очагу и посмотрела на огонь. Пламя танцевало, отбрасывая тени на шёлковые ковры, и в этом танце она видела свою жизнь — яркую, но хрупкую, готовую сгореть в любой момент. Выбор, который дал ей Рагнар, был не просто выбором между отцом и Пограничьем. Это был выбор между тем, кем она была, и тем, кем она могла стать. И этот выбор пугал её больше, чем всё остальное.

— Ты не пешка, Настя, — прошептала она чуть слышно. Странно, но чужое звучание имени не вызвало раздражения. Перед глазами появилось лицо Рагнара. Твердый, слегка ироничный взгляд, теплая, понимающая улыбка. Его сила пугала, но манила, как огонь — опасный, способный обжечь, но в то же время готовый согреть в промозглой сырости опостылевшего каменного мешка. — Ты не пешка, Настя, — еще раз прошептала девушка, и в глазах ее заплясало пламя очага. — О, да! Я не пешка! — на губы наползла злая, змеиная усмешка, — И кто-то в этом очень скоро убедится!

* * *

Я ушел, слыша за спиной одобрительное бормотание ушкуйников. Пост у покоев эллинки распорядился убрать. То, что Анастасия не знала о предателе, можно утверждать практически со стопроцентной уверенностью. Она, конечно, не все мне рассказала. Но это не касается политики, скорее ее личных желаний и мечтаний. Ну так у девушки должны быть свои тайны. Значит, Настю можно выпускать из-под стражи. И попрошу Наташу за ней присмотреть. А вот свиту ее я бы оставил в Заброшенных землях. Навсегда. Тайга большая, скроет все. Но ссориться с родом невесты не хочется, врагов у меня и так больше чем друзей. Пусть с ними разбирается князюшка, тесть мой потенциальный. Это его работа.

На следующий день я с утра занялся защитой лагеря от аномалии — артефакты и схемы истощились под давлением хаоса, что творился в энергопотоках. Раньше их поддерживала Сольвейг — это была хорошая тренировка для нее, сейчас же пришлось делать нудную, кропотливую работу самому.

Обратил внимание, что в отсутствие меня, Рогнеды и Радомиры руководство над лагерем взяла на себя Наталья. Она сумела расположить к себе и заставить беспрекословно слушаться практически всех обитателей пещер — от ушкуйников до мелких непосед-«наложниц». Получалось это у нее легко и гармонично, словно княжна всю жизнь занималась управлением разномастного табора, которым по факту и являлся наш лагерь. Она умела выслушать, вникнуть в проблему, шуткой или, в случае необходимости крепким словцом, заставить работать. Даже абсолютно безбашенный грубиян Стрежень ходил у нее по струнке, шарахаясь от княжны, как бес от ладана.

— Демон, а не баба! — бормотал он, незаметно свинчивая подальше от Натальи.

— Не узнаю тебя, ватаман, — подсмеивался я над ним.

— Боюсь я ее, ярл, — серьезными глазами посмотрел на меня Стрежень, — Сильней Радомиры боюсь. Ты где откопал такую невесту?

— Не откапывал. Навязали. Ей — меня, меня — ей.

­– Это кто такой смелый? — округлил глаза ватаман.

— Так Великий князь с князем Лобановым.

— Эллинку понятно. А эту-то зачем?

— За нами присматривать. Не может же Юрий Мстиславович нас, да в союзе с Евпаторами без пригляду оставить. Вот и прислал доченьку.

— Так она? — Стрежень запустил пятерню в шевелюру.

— Ага, княжна Лобанова. А ты что — не знал?

— Так откуда⁈ — ошарашенно помотал головой ватаман. Княжна и княжна. Много их всяких. Вон, старая ведьма, — он сделал оберегающий жест рукой, — И вовсе княгиня. И что с того? А тут вона как… Да, ярл, — он сочувственно посмотрел на меня, — Обложили тебя.

— Ничего — прорвемся, — самоуверенно усмехнулся я, — Зови Ворона, обсудим грехи наши тяжкие.

— Не понял…

— Что непонятного? Кочки брать надо, Хлынов удержать надо, людей отсюда в обжитые места переселять надо. Так что давайте, думу думать будем.

— Княжну звать?

— Княжну? — я задумчиво посмотрел на Наталью, — Нет. Не надо.

Весь день проспорили со Стрежнем и Старым Вороном, елозя пальцами по картам Пограничья. Теперь, когда Вятка, вернее уже Хлынов, в наших руках, а гарнизон Чердынки разгромлен, взять Кочки не проблема. Проблема удержать все это. Фактически, с взятием городка, все Пограничье переходит под наш контроль. Немногочисленные гарнизоны, остающиеся в крупных поселках, и банды мародеров-наемников уничтожат сами местные, узнав, что поддержки захватчикам ждать неоткуда.

Только вот сомнительно, что Император смирится с потерей Пограничья. А значит, едва подсохнет весенняя распутица, на нас навалятся всеми силами. И как сдержать такую мощь, мыслей нет. Остается надеяться на хана и весеннее наступление новгородцев. Ингвару затягивать противостояние тоже не с руки. Княжество и так получило сильнейший удар по репутации и экономике. И чем дольше длится конфликт, тем серьезней его последствия.

Выползли из душного кабинета к вечеру, когда закат окрасил небо багрянцем. С удовольствием вдохнул прохладный, одуряюще пахнущий весной воздух и потянулся, разминая закаменевшую за время совещания спину. И так и замер. Вдали на фоне багрового неба показался знакомый серебристый силуэт «Сокола». На неделю раньше. Сердце кольнуло неприятным предчувствием. Ничего хорошего от несвоевременного прибытия дирижабля ждать не стоило.

Глава 8

Трущобы Або встретили Сольвейг удушливым смрадом гниющих отбросов, сваленных у осыпавшихся кирпичных стен, где плесень, точно язвы, разъедала