Наномашины, Король Чудовищ! Том 12 - Николай Николаевич Новиков
Честно скажу, увиденное озадачило — я видел, как нить тянулась к этому америкосу. Она… увы, была. Но! Она не дотягивалась. Это словно жгутики, которые вроде хотели зацепиться за другого человека, но силы уже недостаточно, и они тупо не дотягивались. Это значит, что чувства есть, но любовь, увы, закопана уже глубоко.
Но у неё была и вторая нить. Маленькая, только-только появившееся, скорее даже ребёнок жгутика! И она тянулась к Хоуку. И у Хоука… тоже она была. Их связь, их ниточки зарождались и уже тянулись друг к другу, и я буквально это отчётливо видел.
Зато вот от америкоса — я не видел ни черта. Никакой любви там нет. И вот ЭТО мне и непонятно.
Что. Ему. Надо?
Не-е-е, чёто здесь не так. Надо бы как-то…
— Что тут происходит? — я слышу неожиданный голос.
Я резко оборачиваюсь, и вижу… Катю! Она появляется как чёртик из табакерки! Я настолько был вовлечён в конфликт взрослых и в свои мысли, свои суждения, что вообще не заметил, как подошла девочка! А она вот она! Стоит в розовой курточке и непонимающе смотрит на американцев, меня и маму. И шапка у неё тоже с помпоном, только пушистым!
Так… так-так-так. А вот это уже сюжетный поворот. Не знаю что она тут забыла, может в гости ехала, может на разборки с матерью, но появилась она в самый эпицентр заварушки.
Я снова замолкаю. Начинается второй раунд мыльной оперы.
— Дочь… Катя. Это я, твой папа, — поворачивается на неё Алексей, — Я вернулся.
— Чё?.., — косится она, — Мой папа умер.
— Меня воскресили. И я вернулся к тебе, любимая, — уголки его губ приподнимаются в улыбку, — Больше тебе не придётся расти без отца…
Катя медленно поворачивается на маму, видит медленный кивок… и девичьи глаза начинают медленно распахиваться. С каждой секундой она всё больше осознавала ситуацию и всё больше приходила в шок, осознавая КТО перед ней.
Её отец. Настоящий, родной папа, которого у Кати никогда не было, и фигуру которого она так желала заполучить!
Да она потому ко мне тогда так и приципилась, сама не зная почему — к сильной мужской фигуре, от которой требовала внимания. А тут… настоящий отец? Тем более, её мать же должна была показывать фотографии. Катя должна вспомнить, что это два одинаковых человека!
— П-папа?.., — прошептала она, задрав голову на зеленоглазого блондина.
Тут же из её кармашка выглянула Миреска. Алексей моментально перевёл взгляд на феечку, а его механические зрачки издали характерный звук сужающегося объектива. Ну, для меня — я-то больше слышу.
— Это я, милая. Я вернулся. Ты же видела мои фото? Мы там с мамой ещё молодые, — снова улыбается он.
— Ты где был?.., — процедила она.
— Ч-что? — его голосовой модуль дал сбой от неожиданной информации.
— Где. Ты. Был⁈ — она повысила тон, — Все считали, что ты мёртв! Но ты говоришь, что воскресили. Окей, ладно, тогда два вопроса! — в Кате очень быстро начал копиться гнев, — У тебя есть душа? Откуда, если ты умер ДО некромантии⁈ Если нет — никакой ты не отец, а сраная имитация! Второй — если есть… где ты был все эти двенадцать лет⁈ Всю мою жизнь⁈ Где ты был, а⁈
Все застыли. Катя, чей талант это интрижки, просто моментально долбанула рядом очень правильных вопросов, которых от маленькой глазастой девочки никто и близко не ожидал.
И если вопрос: «Где ты был» — первое, что придёт ошарашенному человеку, то вот наводящий про душу…
Блин, всё же я не интриган. Я вот не додумался. А Катя молодец.
— Катенька, ты чего?.., — мама, которая видела начало яростной истерики у любимой дочки, сразу же начала за неё переживать, — Это же правда твой папа…
— Ой, да с чего ты взяла? Мам, ну открой глаза — ему либо пофиг было, либо это не он! — махнула девочка рукой, — Не забивают хрен на двенадцать лет!
Видя очень взволнованные, едва не влажные от переизбытка эмоций и переживаний глаза Светланы, Алекс присаживается на колено перед дочкой и протягивает руку.
— Доченька. Ты… ты меня, конечно, не помнишь, — начал он тихо, — И ты можешь злиться, что меня не было. Но я… просто не мог приехать. Никак. И я сделал всё, чтобы это исправить! Это не оправдание, но я надеюсь…
— Не… не называй меня так, — неуверенно сказала девочка.
— Как?
— «Доченька». Мне… мне жутко.
— Но почему? Я ведь правда твой отец! Да, меня не было всю твою жизнь, но я клянусь, я компенсирую всё это время. В Америке тебя ждёт лучшая, безбедная жизнь МОЕЙ дочери — главы всей безопасности страны. Я заберу тебя, заберу маму. Ты больше ни в чём не будешь нуждаться! Здесь — вы лишь шестерёнки! Со мной — вы будете всем. Почему… почему ты отходишь, Катенька?
— Да потому что глаза у тебя… неживые… — пробормотала она, действительно попятившись от руки, — И мужик ты для меня левый… любой педофил-метаморф мне то же самое сказать мог бы… и увёл был…
Я слышу, как его зрачки вновь сужаются. В той ситуации, где люди бы досадно вздохнули, Алекс лишь сжимает ладонь и встаёт с колена, смотря как пятится от него родная дочь.
У неё ноль любви в глазах. Совершенно. Она… больше зла и напугана.
Этот мужик ведь и правда ей никто. Отец? Да и плевать. Она Хоука лучше знает, чем Алексея. Он для неё совершенно случайный мужик, и видит она в нём случайного мужика, предавшего семью. Там не то, что любви не будет, там отношение сразу в негативной зоне!
Но знаете ещё что? Что смутило Катю, и теперь, после слов моей умной девочки, смущает и меня?
У него ведь правда глаза неживые. И киборгов я уже видел. Поверьте, у Лже-Зверя они блестели ещё как — что-то выдаёт интерес к жизни даже у машин.
У Тесея же этого нет. Он будто это делает, просто потому что так надо делать.
— Кать… — прошептала мама девочки.
Женщина с беспокойством смотрит на дочь, а затем на мужа. На их лица, на реакцию. Я знаю, что больше всех в жизни она любит Катю, и решение дочки для неё на первом месте.
И вот такая у дочки реакция. А уже после неё включилась и сама женщина.
А ещё забеспокоился я. Забрать Катю в Америку? Надолго, если не навсегда? Вот думаю об этом, и мне некомфортно! С моим статусом хрен
