Глубокий рейд. Новые - Борис Вячеславович Конофальский

— Да хоть поговорим; покурить нельзя, так хоть погутарить. Так, сон отогнать… А то ушёл, пробыл неизвестно где почитай час, а пришёл — ни слова, ни полслова… Расскажи, к кому хоть ездили? А то в станице и рассказать нечего будет.

— Ты про здешнюю рыбалку рассказывай, только не уточняй, где были, — отзывается прапорщик. — Не говори, что на Талую ходили.

— О-о… — кажется, там, за забралом, Денис жмурится от счастья, — про рыбалку обязательно нашим расскажу. А время будет, так за налимом и ватагу соберу. А что там за люди-то нас ждали? Поди, деловые?

— Да, деловые. Дружки Олега. Купи-продай, ещё вези, — отвечает Саблин.

— А что, заказали ещё что-нибудь? — интересуется Карасёв.

— Ага, то же, что и привезли; говорят, ещё вези такого. А где Олег это им добывал, я и ума не приложу.

— А что же им нужно? — не понимает Калмыков.

— Да я и сам толком не понял. Хреновина какая-то, несуразная вещь… — признаётся прапорщик, и, в общем-то, не сильно и врёт.

— А платят-то хорошо? — уточняет урядник.

— Платят хорошо, — отвечает Саблин. — Заплатили уж заплатили, — и тут он вспоминает, что, дойдя до Енисея, им нужно будет идти до Туруханска на север, а не домой, на Таз. И он добавляет: — Я тут, товарищи казаки, покумекал, посчитал и, думаю, ещё по двадцать рублей сверх обещанного вам начислю.

— Вот это очень приятная новость! — сразу оживился Калмыков. И тут же стал мечтать: — Я жене денег оставлю и точно ватагу соберу на налима. Уйду сюда, на Талую, на пару недель…

— Да-а, и мне деньга лишней не будет, — согласился степенный урядник. — Главное теперь — до дома добраться.

«Доберёшься, доберёшься… Только малость… через Туруханск!». Саблин послушал ещё казаков, а потом, хоть и устал уже, выгнал Дениса из-за руля.

— Спать ступай. Я до двенадцати посижу. А как на Реку выйдем, ты сядешь. И ты, Мирон, тоже… Настройки сохрани, рация и РЭБ чтобы работали, а сам тоже поспи. Нам ещё долго идти.

Ближе к девяти часам утра рация поймала радиомаяк Тридцатой заставы. И тогда он точно вычислил местоположение. До реки оставалось сорок километров. Он уже хотел спать, но никого будить не стал, решил дотерпеть до большой воды.

Перед Рекою, километров в пяти до большой воды, началось мелководье, глубины метр, чуть больше, чуть меньше… Вся растительность, что приплывала по течению Талой, собиралась здесь. Целые поля ряски, кувшинки. Тина иной раз наматывалась на винты, приходилось хорошенько добавлять оборотов, чтобы избавиться от водорослей. Продираться сквозь заросли кувшинки, искать чистую воду. В общем, теперь необходимо было прилагать заметные усилия, нужно было больше внимания, чтобы двигаться дальше. Честно говоря, ему было лень. Устал прапорщик.

«Как тут Денис в темноте справлялся? Или он южнее заходил?».

Тут уже Аким и разбудил своих товарищей. Дождался, пока они приведут себя в порядок и поедят, а уже потом и сообщил им:

— Казаки, сразу вам этого не сказал… Только нужно нам съездить в Туруханск. На денёк. Повидать там человека одного.

И ни Калмыков, ни Карасёв поначалу ничего ему на это не ответили, хотя Аким ждал, что начнёт урядник вспоминать, дескать, мы договаривались лишь до Талой и обратно, а тут до Туруханска и обратно ещё, почитай, вёрст двести будет. Но Мирон лишь спросил чуть погодя:

— Это потому ты нам по двадцатке сверху накинул?

— Потому, казаки, — признался Саблин. И стал рассказывать: — Всего на день. Там у армейских помоемся, поедим со стола, поспим на кроватях. Один день — и обратно.

— Это тебя те деловые попросили? — уточнил Денис.

— Точно.

— Но больше потом никуда не пойдём? — спрашивает Мирон.

— Нет, только туда — и по домам, — обещал Аким.

— Ну раз так, то ладно, — соглашались казаки.

До Туруханска долетели всего за пять часов. Вниз по течению идти было одно удовольствие. Аким и выспаться не успел, когда к нему в кубрик постучал радист и сообщил:

— Атаман, доехали вроде.

Да, доехали. На крутом изгибе великой реки возвышался настоящий город. Встречал он реку мощными и высокими бетонными причалами, которые могли удержать и защитить город от большой воды даже в весенний паводок. Дома же стояли ещё выше, на сопке, куда вода точно не заберётся, даже в самый пик дождей. А у причала можно было увидеть десятки лодок всех размеров и моделей, и несколько больших барж. Как армейских, так и торговых.

Нашли удобный причал. Пришвартовались. Пришёл смотритель пирса, Саблин заплатил ему десять копеек за одни сутки.

— А вы, господа казаки, здесь чего, по промыслу или по службе? — интересовался смотритель, заглядывая с пирса в их лодку.

— А что же, дядя, сам не видишь, что ли? — отвечал ему Калмыков, снимая кожух с одного из двигателей. — Конечно, по службе.

— Ну, я так и понял… Так и понял… Вижу, сами вы в броне, — тут же соглашался смотритель, — и экипировка у вас приличная. А куда путь держите, господа казаки?

— А это, дядя, военная тайна, — откликается Денис.

— Ну, понятно, понятно… — смотритель ещё раз оглядывает лодку и медленно уходит.

— Пошёл коменданту писать про нас, — задумчиво говорит Карасёв.

— Пусть пишет, — откликается Аким, снимая броню. Таскаться по городу в боевом облачении — внимание привлекать. — Должность у него такая.

Он переоделся в КХЗ. Лодка полна драгоценного оборудования и снаряжения, оставлять её без присмотра никак нельзя.

— Мирон, ты давай переодевайся, иди в общежитие, помойся, поешь, найди пару коек. Спать там будем, — Саблин смотрит на большую армейскую баржу, что