Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский

— Одним больше, одним меньше, — хмыкнул англичанин. — Милорд, ваша решимость от этого поколеблется?

— И тем не менее… — набычился Меньшиков.

— Как хотите, это ваша жизнь, — развёл руками рыжеволосый и упруго поднялся на ноги. — Но я вас предупреждаю, что игра с огнём закончится плачевно. А сейчас такая игра особенно опасна. Одна искорка — и сгорите. Ещё один аспект… В следующий раз, когда вы захотите встретиться, я ведь могу прислать вместо себя человека, который умеет решать проблемы кардинальным способом.

— Вы мне угрожаете, барон? — воздух затрещал от избытка энергии, кожу Виорики неприятно закололо мириадами мелких уколов.

— Нисколько, — выставил перед собой ладони англичанин. — Это всего лишь предосторожность. В нашем деле иначе нельзя. Не хочу попадать в руки русской контрразведки и становиться сокамерником Маккартура. Или глупой баронессы Сегрейв, вляпавшейся в примитивный капкан…

Кто такие эти люди, названные бароном, Виорика не знала, но женская интуиция подсказывала ей, что остаться с Меньшиковым — самое худшее, что может произойти.

— Возьмите меня с собой! — воскликнула девушка и попыталась встать. Крепкая рука нажала на её плечо, заставив сесть обратно.

— Не дёргайся! — приказал Великий князь. — А вы, барон, ступайте. Гарантирую вам безопасность, если вы вдруг не передумаете со мной встречаться.

— Надеюсь, — проворчал барон. — Слишком далеко мы зашли, пути назад не будет.

— Не изрекайте истин, пустых и ненужных в данный момент, — Меньшиков продолжал держать тяжёлую ладонь на плече обмершей девушки.

Англичанин выставил перед собой правую руку, растопырил пальцы и повернул один из перстней засветившимся камнем к своему лицу. В то же мгновение в нескольких шагах от него раздвинулось пространство, образуя неровный овал портала, в который со свистом стало всасывать воздух. Не говоря ни слова, барон шагнул в него. Раздался негромкий хлопок, волосы девушки разметало по сторонам от тугого удара тёплой воздушной массы.

— Вот и всё, милая Виорика, — сказал Меньшиков, зачем-то старательно приглаживая мягкие волосы замершей красавицы. — Надеюсь, ты мне сейчас всё расскажешь. Правда сохранит тебе жизнь, ложь — погубит.

— Ваше Высочество, меня ведь и в самом деле заставили работать на «Опус деи», — всхлипнула Виорика, вызывая слёзы из глаз, что в данный момент было совсем нетрудно. — Когда я начала ходить в приход, викарий Доминик долго ко мне присматривался, а потом настоял на разговоре со мной и предложил стать осведомительницей. Я отказалась, и тогда Висконти начал шантажировать меня отцом, у которого появились очень серьёзные финансовые проблемы. Я бы такое пережила, но угроза жизни родителям сломала меня. Я очень люблю маму, Ваше Высочество. И сестрёнку свою младшую, и братьев! У меня не было иного выхода!

Виорика заплакала по-настоящему.

— Хочешь сказать, русская контрразведка тебя не вербовала?

— Они приходили ко мне, не скрываю! — шмыгнула носом девушка. — Пытались выяснить, насколько сильны отношения между мной и полковником Аржевским. Я призналась, что люблю его. Так это правда, Ваше Высочество! Вы внезапно исчезли, ничего не сказав. А что делать бедной девушке, не имеющей мужской поддержки? Со Станиславом я встретилась случайно, ну, так получилось, что влюбилась.

— «Опус деи» заставлял тебя красть документы Аржевского? — чуточку потеплел голос Меньшикова.

— Конечно! Я фотографировала бумаги, которые он приносил в своём портфеле в мой дом.

— Я так и думал, что этот прохвост — из контрразведки! — зло ощерился Великий князь. — Как чувствовал! Ха! Ватикану, значит, подкидывали дезу! Ай да Дашков! Как сыграл… А что мне с тобой делать?

Он с силой сжал плечо Виорики, что та вскрикнула от боли.

— Не убивайте, Ваше Высочество! Что вам моя смерть? Я умею молчать, а если надо — врать убедительно. Никто никогда не узнает, что происходило сегодня в этой комнате.

— Любишь, значит, Аржевского? — глухо спросил Михаил.

— Люблю, — честно ответила девушка. — И он меня… только если жив.

— И вправду, на что я надеялся? — почему-то вздохнул Меньшиков. — Теперь слушай меня, Виорика. Ты и так с головой в мерзкой жиже предательства. Погрузишься ещё глубже — хуже не станет. Будешь делать то, что я скажу. Малейшую ложь и шаг в сторону расценю как сигнал к действию. Твою семью, а то и весь Род Катаржи вырежут безжалостно. У меня хватит возможностей организовать тебе постоянное посещение семейного склепа. Помни об этом всегда.

— А что мне делать теперь? — дрожа от страха и ненависти к этому человеку, спросила девушка.

— Пока не знаю, — задумчиво ответил Великий князь. — Но появились очень интересные варианты. Только для начала найду Аржевского, чтобы посадить вас обоих на очень прочный крючок.

Примечания:

[1] Джинири — ифрит женского пола

[2] Генрих Гамбс — знаменитый мастер, яркий представитель петербургского мебельного искусства. В 1795 году он совместно с австрийским купцом Ионафаном Оттом основал в столице первую в России мебельную мастерскую и магазин на Невском проспекте

Глава 2

Вологда, апрель 2017 года

В Вологде хватало разнообразных магазинов, где можно было с пользой и интересом побродить и даже выбрать для себя необходимые вещи с гораздо меньшими затратами, чем в фешенебельных (по местным меркам) торговых центрах. Обычно простые люди, не обременённые большими деньгами и аристократическими запросами, так и делали. Но те, чей стиль жизни заставлял выглядеть безукоризненно, посещали именно эти центры.

Их в городе было два. Один принадлежал купцу второй гильдии Бурлову и находился на Гостинодворской улице, примыкая к площади с таким же названием. Здесь же находилась огромная автостоянка для посетителей.

С Бурловым конкурировала местная легенда — купчиха первой гильдии госпожа Рыбникова. Получив в наследство от умершего мужа солеваренный завод, Мария Афанасьевна, в ту пору тридцатипятилетняя молодая и привлекательная женщина, умудрилась продать хиреющее производство, взять огромный кредит, купить землю и построить скромный, по меркам других торговых палат, магазинчик женской одежды и аксессуаров. Над ней потешались бывалые купцы, и с интересом ждали, когда красотка обанкротится и приползёт к кому-нибудь на поклон, чтобы попросить денег на выплату долгов. Особенно жаждали этого момента те торговцы, которые по нескольку раз просили у Рыбниковой руку и сердце. Больно уж хороша собой была Мария Афанасьевна, но неприступна, как средневековая крепость.