Стяжатель - Валерий Михайлович Гуминский
Она с решительным видом пристукнула кубком по столу.
— Наливай, Ульмах, чего пялишься на мою грудь?
«Водный» демон с радостью исполнил её просьбу. Азафа в несколько глотков осушила кубок и решительно сказала:
— Я согласна служить вашему человечку. Судя по всему, вы его уважаете, а он ни разу не обманул вас. Когда белый колдун уничтожал ловушки на железном ящике, я чувствовала его Силу. Ему помогают небесные Боги, а такие вещи о многом говорят. Но у меня есть условие…
— Подожди, подруга, — поднял руку Дуарх. — Условия ты не нам выдвигай, а барону. Надеюсь, вы договоритесь. И сразу хочу предупредить, что я сообщу Хозяину твоё имя. Чтобы без сюрпризов.
— Хорошо, — джинири сверкнула чёрными глазами, заставив Ульмаха учащённо дышать. — Можете сказать белому колдуну, что Азафа готова служить ему, но медальон должен быть уничтожен.
«Гнездо»
Никита проснулся от странного, доселе не испытанного чувства беспокойства, тяжёлым грузом давившего на сердце. Душевное равновесие было нарушено, а энергетические каналы, словно взбесившись, прогоняли огромное количество магической маны, создавая непрерывную циркуляцию Силы.
Он осторожно убрал руку из-под головы Юли, с которой сегодня делил супружескую постель, поцеловал её в щеку и вылез из-под одеяла. Накинув халат, волхв в полной темноте нашёл кресло и сел в него, тщательно прощупывая собственное состояние. Сомнений не оставалось. Руническая метка, которой он добровольно привязал князя Шереметева к себе, активно подавала сигналы опасности.
«Старый болван, — подумал про себя Никита. — Он всё-таки решил свои обиды сублимировать в желании уничтожить меня. Одно дело думать и лелеять месть, никогда так к ней и не прибегнув, а другое — отдавать приказ на ликвидацию».
И всё же правильно тогда поступил барон Назаров, когда наносил руны на тело Главы Рода Шереметевых, повернув одну из связующих черт в другую сторону. Будь по-другому, завтра бы по Петербургу разнеслась весть о смерти князя Василия Юрьевича. Презумпция невиновности, как ни странно, распространялась и на одарённых. Пока не доказана причастность к преступлению, наказание не применимо.
Тем не менее, Шереметев что-то задумал. Его внутренняя убеждённость активировала метку «опасности» — и в очередной раз Никита поразился, насколько далеко ушла западная «некротическая» магия от обычного применения рун. Она стала точечным оружием в руках тех, кто сеет зло и смерть на планете.
Никита просидел до утра в кресле, глубоко задумавшись над происходящем. Юля размеренно дышала, даже не ощущая, что муж куда-то пропал. Ну, ещё бы, завернулась в одеяло, как гусеничка, готовая превратиться в куколку бабочки. Тепло, уютно. Та ещё мерзлячка, оказывается, несмотря на возможность согреться с помощью своего Дара.
Как только забрезжил рассвет, тщетно пытаясь прорваться через плотные шторы, Никита решительно поднялся и вышел из спальни. Дом ещё спал, только парочка бойцов сидела перед работающим телевизором на стульях, неся самую тяжёлую, «собачью вахту». Волхв закрылся в своём кабинете, нашёл в телефоне номер князя Шереметева, и будучи уверенный, что тот уже не спит, нажал на вызов.
— Барон? — Глава Рода откликнулся незамедлительно. — Тебе тоже не спится? Решил поболтать со стариком? Только вот я не настроен на разговор с тобой.
— Нет, Василий Юрьевич, не поболтать, — нейтральным тоном проговорил Никита. — Кажется, у вас возникла очень серьёзная проблема.
— Не понимаю, о чём ты говоришь, Никита.
— Проблема выбора, князь. Жить долго и спокойно или умереть в ближайшее время.
— Ты мне угрожаешь? — экран телефона замерцал от выплеска злости. — Это такой способ вывести меня из себя?
— Даже не думал. А вот вы, кажется, решили использовать самый наихудший сценарий. Я точно знаю, что вы, князь, задумали избавиться от меня. Это очень плохая идея.
— Татуировка? — прорычал Шереметев догадливо. — Так и знал, что в ней дело! Ну и чем ты отличаешься от ублюдка, который делал из людей «ходячие бомбы»?
— Тем, Василий Юрьевич, что гарантированно умрёт только один человек, — Никита говорил бесстрастно, безэмоционально, что ещё больше бесило старого князя. — Вы. Любая попытка создать мне смертельную проблему, сыграет против вас.
— А может, я готов пожертвовать собой? — язвительно спросил Шереметев. — Только бы тебя в могилу утянуть. Мне сыновья и друзья только спасибо скажут.
— Бессмысленная трата ресурсов и жизни, — ответил Никита. — Меня убить не получится, а значит, удар будет направлен на мою семью…
— Это не так…
— Поэтому подумайте сегодня хорошенько, что для вас в приоритете, — оборвал его молодой волхв. — Если через пару-тройку дней в газетах не появится ваш некролог, я буду знать, что вы выбрали правильный вариант.
— Послушай, Никита…
— Всего доброго, князь. Я вам не враг, поэтому постарайтесь найти со мной компромисс. Худой мир лучше доброй ссоры. До свидания, жду правильного решения.
Валерий Гуминский
Найденыш 16. Дорога в грядущее
Глава 1
«Гнездо», полигон, апрель 2017 года
Стая птиц, разгуливавшая на огромной проталине, появившейся пару дней назад за насыпным бруствером полигона, вдруг с шумом взвилась вверх, оглашая испуганными криками окрестности. Дрожащее марево, сотканное из мириад алых искр и чёрно-багровых всполохов, вознеслось на добрый десяток метров вверх, задрожало, метнулось из стороны в сторону, и стало превращаться в женскую фигуру, затянутую в полупрозрачную кисею из огненных элементалей. Зависнув над замершими от происходящего людьми, она с яростным рёвом взметнулась вверх ещё выше, и тут же, подобно подбитой птице, рухнула вниз.
Азафа чувствовала силу нового Повелителя, которому дала клятву служить верно до той поры, пока её услуги перестанут быть нужными. Джинири[1] прожила на свете слишком долго, чтобы договор с подобными оговорками принимать за чистую монету. Люди по своей натуре жадны, и никто не откажется иметь в подчинении жуткого ифрита как можно дольше. Даже этот молодой хозяин — сильный и очень симпатичный, признавалась себе джинири — не сможет удержаться от соблазна и станет тянуть время исполнения до той поры, пока его Род не сгинет с лица земли. А Никита — так звали Повелителя — имел такую жизненную силу, что Азафа испытала отчаяние. Быть ей прислужницей у мага полторы сотни лет, если не больше. Такой человек, скорее, своих врагов переживёт,
