Дорога в грядущее - Валерий Михайлович Гуминский

— Одно движение — и сгоришь, как солома! — прошипела она, теряя свою красоту от искажающего пространство жара.

— Парень, убери от меня этого сумасшедшего ифрита! — просипел Трубецкой. Умён князь, догадался, кто перед ним.

— Азафа, выйди наружу и никого сюда не пускай! — приказал Никита.

— Позволено ли мне убивать врагов, Повелитель? — джинири мазнула взглядом по князю, ничего хорошего ему не предвещающим.

— Если они хотят умереть, можешь дать им этот шанс, — ухмыльнулся Никита.

— Поняла, Повелитель!

Джинири ловко запрыгнула на подоконник и сиганула вниз, превратившись в багрово-алый всполох, присоединившийся к нескольким таким же, освещающим крыши домов.

— Давай договоримся, парень! — зачастил Трубецкой, оставшись наедине с Никитой. — Не знаю, откуда у тебя настоящий ифрит, и как ты умудрился его приручить, но я предлагаю тебе послужить нашему делу. Время Меньшиковых кончилось, всё! В столице уже готовы присягнуть новому императору! С такой силой мы завтра же сможем прорвать оборону правительственных войск и помчимся на всех парах к Петербургу! Обещаю замолвить за тебя словечко перед государем.

— Да я и так доволен жизнью, — усмехнулся Никита, не убирая личину для большей интриги. — Сейчас доставлю вас, князь, к полковнику Болдыреву, а уж награду сумею себе вытребовать.

— Боже, какой же ты глупец, хоть и одарённый! Какой ранг держишь?

— Универсал, — пожал плечами волхв.

— Нет такого ранга! — Трубецкой попробовал пошевелиться, но Никита влил в сдерживающий конструкт побольше энергии. Пленник перестал дёргаться. Ведь руки были полностью опутаны сетью из корней, а пальцы и вовсе стянуты тонкими белесыми корешками.

Внизу раздался ужасающий рёв пламени, раздались крики, выстрелы. Всё сплелось в жуткую какофонию, от которой сходили с ума местные собаки. Гулко застучала автоматическая пушка, но где-то на окраине. И захлебнулась.

— Князь, вы сделали очень большую ошибку, доверившись слухам, — Никита подошёл к лежащему Романову, но и одного взгляда было достаточно, чтобы понять: молодой боярин мёртв. Ифриты не шутят, когда хватают за горло людей. Обернулся. — Или вы настолько преданны Романовым, что готовы погрузить Империю в хаос?

— Если бы не такие тупоголовые идиоты вроде тебя, то мы уже завтра были бы в Петербурге! — прорычал Трубецкой.

— Сомнительно, — покачал головой Никита, призывая к себе расшалившихся Дуарха и Ульмаха.

Когда они появились в серых воронках инфернальных порталов, князь простонал:

— Ещё и демоны! Ты же можешь спокойно взять в свои руки власть и передушить каждого, кто тебе будет перечить! Боже, ну какие же ослы живут на свете!

— Не завидуйте чужому добру, Анатолий Иванович, — Никита взглянул на часы. Слишком длинный день выдался, и казалось, не хотел заканчиваться. — Лучше подумайте, что будете говорить на допросах сотрудникам ИСБ.

— Кто ты, парень? — поняв, что проиграл, Трубецкой успокоился, с жадным интересом глядя на ухмыляющихся тварей, на которых камуфляжная форма гляделась настолько нелепо, учитывая демонические рога, пробивающиеся через кепи, что хотелось засмеяться. Но этот смех был бы сквозь слёзы.

— Заберите этих людей и перенесите в «Гнездо», — Никита показал на провал в полу. — Потом возвращайтесь обратно. Скажите Слону, чтобы пленников поместил в подвал.

— Слушаемся, Хозяин, — синхронно проговорили демоны. — Неужели нам сегодня не достанется сильных душ?

- Не наглейте, Слуги, — нахмурил брови Никита, но, скорее, в шутку. Для демонов это был ритуал, которого они придерживались неукоснительно. Раз нельзя — значит, нельзя. Но спросить не помешает. — Вы и так сегодня порядком вкусили человеческой энергии.

Обе твари склонили головы и одновременно прыгнули вниз, где уже шевелились отошедшие ото сна московские бояре. Ледяной вихрь, ударивший в потолок, растёкся водяными каплями, выстудил помещение.

Никита постучал по медальону. Джинири, гуляющую на свободе, он призывал совсем иным способом, нежели демонов. Азафа влетела в окно и трансформировалась в прекрасную восточную красавицу, на щеках которой полыхал яркий румянец. Сейчас на ней было короткое платьице, обтягивающее стройную фигуру. У князя Трубецкого отвисла челюсть.

— Азафа, мы на задании, — Никита заметил эту реакцию, и счёл нужным предупредить джинири о недопустимости вольностей в одежде.

— Прости, Повелитель, я излишне увлеклась и забыла, что нужно быть в военной форме, — захлопала ресницами девица.

— Возвращайся домой, — хлопнул ладонью по медальону Никита, и Азафа, печально вздохнув, превратилась в тонкую полоску алого цвета и исчезла в своём пространственном дворце. Пентакль сразу стал тёплым.

— С такой силой так бездарно прошляпить шансы! — снова скрежетнул зубами Трубецкой. — Ой, парень, какой же ты болван!

— У каждого свой рок, — улыбнулся Никита, увидев выходящего из рассыпавшейся серой пылью воронки Дуарха. Наконец-то можно возвращаться домой. Слишком длинный был день.

Глава 21

Зимний Дворец, кабинет императора, июль 2017 года

— Ну что, брат мой, достаточно ли хорошо я сыграл свою роль? — в глазах Михаила проглядывалась усталость. Трое суток он находился на острие событий, спровоцированных «гибелью» Семьи Меньшиковых. Трое суток практически без сна, встряхивая свой организм крепким кофе, а когда уже не помогало, выпрашивал у дежуривших рядом с ним клановых волхвов бодрящую энергию маны. Он ведь и в самом деле не знал до последнего момента, живы ли его жена с дочерями, старшие братья и остальные родственники, и уже всерьёз примерял на себя корону Российской империи. Пока, правда, мысленно. Хорошо, что в Петербург вернулся генерал Житин и привёз письмо от Александра. Вот тогда Михаила и затрясло от всего пережитого. От сердца отлегла мысль, что гибель своих дочек и жены, с которой он уже давно жил без огонька, будет терзать его душу всю оставшуюся жизнь. Настроение скакало, как необъезженный жеребец, заставляло бурлить кровь в жилах и действовать, приводя Петербург к тишине и спокойствию. Главное, он не дал улизнуть из столицы семейке Романова, как только пришла информация о разгроме мятежников под Тверью.

— Каюсь, в какой-то момент я засомневался, сможешь ли ты преодолеть соблазн и не напялить на себя корону, — усмехнулся Александр, густо и со вкусом дымя сигарой. Сегодня, помимо столь вредной привычки, он даже себе рюмку коньяка налил.

— Ты бы мог найти способ предупредить меня сразу же, как только я прибыл в Ливадию, — по-мальчишески обиделся Михаил, сидя напротив старшего брата, сжимая в руке свою рюмку, но