Дорога в грядущее - Валерий Михайлович Гуминский

— Что за чушь? — нахмурился князь. — Кто такой?

— Назвался Григорием Старицким, вологодским дворянином, — Нагой сел на стул, закинул ногу на ногу. — Где-то раздобыл пикап и под видом лесника хотел проехать в Игнатово, или через Игнатово дальше.

— Допрос вели? — хрустнул костяшками пальцев Трубецкой, сжав кулаки. — Зачем именно сюда ехали? Почему в Твери их не остановили? Любой гражданский транспорт сейчас без особого пропуска не выпускают из города. Есть у них пропуск?

— Откуда информация? — обеспокоенно переглянулся Нагой с Репниным. Тот даже про сигарету забыл.

— Несколько часов назад разведка доложила.

— Но мы же не знали о спецпропусках! Парень уверял, что спокойно проехал через армейские посты.

— Прикажите привести сюда девицу, — князь заложил руки за спину и стал расхаживать по комнате.

Репнин вышел из кабинета и вернулся через пару минут. Показал знаком, что распоряжение дал, нужно лишь подождать. Азафу привёл всего лишь один боец, даже не подозревавший, насколько близко находился к смерти. Будь он столь безалаберным и нахальным, как Костыль, лежал бы сейчас со свёрнутой шеей.

— Надо признать, барышня довольно привлекательная, — князь Трубецкой с интересом смотрел на джинири. — Как вас зовут?

— Азафа, — улыбнулась та, не осознавая, какую реакцию вызовет у московских бояр. — Дочь великого Альвезука.

Мужчины переглянулись. У каждого из них во взгляде читалось удивление и непонимание, о каком Альвезуке идёт речь. Тем не менее Трубецкой овладел собой, поднялся на ноги и с галантностью рыцаря поставил на середину помещения стул, на который джинири и села. Она уже освоила некоторые правила поведения, связанные со взаимоотношениями между мужчинами и женщинами.

— Благодарю, господин, — кротко, как и учил её Повелитель, ответила Азафа, а сама мечтала убить всех врагов, находящихся в этой комнате. Особенно ей не нравился самый молодой из них, даже не прячущий похотливого взгляда в серых глазах.

— Скажи, девочка, а молодой человек, с которым ты ехала, действительно твой жених? — вкрадчиво спросил князь, которому уже успели пересказать историю, поведанную Никитой.

— Конечно! Мы любим друг друга! — воскликнула Азафа так искренне, что ей поверил бы даже самый большой скептик. Сжав колени, она положила на них руки и улыбнулась доверчиво.

Но князь Трубецкой оказался не из тех людей, что верят каждому слову красивых девушек. Он смотрел на Азафу так пристально, как будто пытался влезть в её голову подобно ментату.

— А твой жених ни с кем не встречался, когда вы были в Твери?

— У него нет родственников или знакомых в этом городе.

— А с военными людьми были контакты?

Азафа задумалась. Находясь в своём медальоне, она не могла видеть, с кем встречается Повелитель, с кем разговаривает, что делает в этот момент. «Оживала» она только тогда, когда материализовывалась по приказу господина в мире живых. Поэтому ни один детектор лжи, ни один ментат не смог бы изобличить её во лжи. Действительно, Никита вызвал джинири во время поездки, незадолго до того, как их остановили на дороге.

И она с такой же кристальной честностью, глядя прямо в глаза князю Трубецкому, ответила:

— Нет, с воинами он не встречался.

— Девка или скорбная на голову, или дурит нас с невероятным изяществом, — пробурчал Романов. — Дайте мне её на полчаса, сразу же разговорю.

— Князь, обратите внимание, какая у девушки защита, — подсказал Нагой, отойдя подальше от Репнина, продолжавшего дымить в окно. — Вроде бы простая аура, не магический полог, но невозможно на неё смотреть. Глаза режет от переливов энергии.

— Ну, скажи честно, вы разведчики Болдырева? — Романов оказался рядом с Азафой, едва не касаясь губами её щеки. — Не бойся, скажи честно. Или тебя обманом заставили помогать этому мальчишке?

— Не вздумай тронуть меня даже пальцем, — в голосе Азафы скрежетнул металл, тональность изменилась, и Романов, опешив, отпрянул от джинири. Ему показалось, что из глаз странной девицы полыхнули язычки пламени. — Если мой господин прикажет, я отвечу на ваши вопросы. Нет — буду молчать.

— Господин — это тот… — Нагой пощёлкал пальцами, — Старицкий, да?

— Да. Без него я и слова не скажу.

— Нет, она и в самом деле странная, — Романов пришёл в себя и облизнул губы. — Но девка — огонь!

— Ты даже не представляешь, какой! — усмехнулась джинири, пристально на него взглянув. — Уберите этого человека, он мне не нравится!

— Конвоир, приведите задержанного, — приказал князь, морщась от происходящего. Оно ему совершенно не нравилось. Девка и в самом деле странная. Её магическая защита могла быть поставлена опытным волхвом, но сама она не являлась одарённой. Трубецкой во время службы в армии слышал от боевых чародеев, что таким образом использовали простолюдинов, закладывая им в голову какое-нибудь важное послание и полностью накрывали хитроумным магическим конструктом. Снятие его грозило смертью не только носителю, но и тем, кто находился рядом. Только другой чародей, знавший, как строится конструкт, мог деактивировать его. — Юрий Фёдорович, я настоятельно советую вам отойти от девушки подальше и не приближаться к ней более.

Воздух в помещении вдруг ощутимо приобрёл плотность. Князь, не моргнув и глазом, поставил индивидуальную защиту. На него удивлённо поглядели соратники.

— Что происходит, Анатолий Иванович? — спросил Нагой. — Зачем вы поставили «шильд»?

— Я бы и вам посоветовал это сделать, — успел ответить Трубецкой, когда дверь распахнулась, и внутрь вошёл молодой человек в старом и потёртом камуфляже. Охранник, сопровождавший его, козырнул и быстро вышел наружу, уловив жест майора Нагого.

* * *

— Итак, вы утверждаете, что выехали утром из Твери вполне спокойно, не предъявляя на блокпостах никаких специальных пропусков? — князь, закинув ногу на ногу, пристально вглядывался в безмятежное лицо Никиты, сидевшего напротив. Всё-таки тот не являлся пленником, поэтому элементарные правила приличия надо было соблюсти, что Трубецкой и сделал.

— Да, сударь, так и было, — кивнул Никита, уже давно зная, что этот человек и есть князь Трубецкой. «Амёбы» исправно передали ему разговор мятежников с Азафой. Сам князь пока не представился, перед тем, как задать первые вопросы. Однако стоило показать перед мятежниками, что пленник признаёт авторитет человека, беседующего с ним. — Я предполагал, что комендант военного гарнизона