Рожден быть опасным - Дмитрий Сергеевич Самохин
Джо Холдеман. 11 тезисов военнослужащего Холдемана
Второй раз к лесу оказалось идти тяжелее. Понурые, злые и усталые мы перли вперед, не разбирая дороги, в душе отчаянно матерясь. Над нами просто издевались, другой мысли не было. По пути Крысобой собирал свои кругляшки. Когда же нас вновь выкинуло к Медвежьим скалам, нервы у старины Марка сдали. Вскинув автомат, он отутюжил болото, истратив на это две обоймы. Несколько очередей угодило в аномальную зону и вернулось к нам лавиной огня. Крысобой еле успел укрыться на дне заболоченного овражка. Я же заблаговременно спрятался в стороне от зоны поражения.
— Может, попробуем другую дорогу? Здесь нам явно не рады. — Предложил я.
Крысобой выглянул из овражка, выматерился от души и сплюнул смачно в мох.
— Ты думаешь, тот урезанный не успел тут за две недели все тропки испробовать? — спросил Марк.
— Что ты тогда предлагаешь?
Я остановился и упер руки в бока, будто рассерженная домохозяйка, только электроскалки не хватало.
— Не знаю, браток, но что-то тут ущербно. Я имею в виду наши действия, а не твои умственные способности. В них я изначально сомневался. Не получается что-то. Не срастается.
Я хотел было сказать Крысобою пару ласковых, чтобы стереть наглую ухмылку с его лица, но тут меня осенило. Создатель, какие же мы были слепцы, что сразу не увидели верный путь. А это все Крысобой со своей начитанностью и гайками. Библиофил недовинченный.
— Я знаю верную дорогу.
— Да?.. Серьезно?.. — Крысолов обернулся ко мне. — Урезанный тоже знал, только его это не спасло.
— В том‑то и дело, что ни хрена он не знал. Он так же, как и ты, перестраховался и получил свое.
— Это ты о чем? — настороженно спросил Крысобой.
— Да о гайках твоих. Их бы тебе в зад засунуть, чтобы не мусорил на болоте. Читатель выискался…
— Сейчас я их тебе засуну, — беззлобно пообещал Марк.
— Тебе никогда не говорили? Самый верный путь простой. Или, если сформулировать иначе: кратчайшая дорога между двумя точками — прямая.
— А тебе никогда не объясняли, как проложить кратчайшую тропку на кладбище? Если тебе жизнь не дорога, то и суйся сам в ту дырень, тебя там сплющит, а я полюбуюсь, — хмуро предложил Марк.
— У тебя есть альтернатива? — спросил я.
Где-то на краю восприятия я разобрал стрекот лопастей. К нам летели флопперы — боевые воздушные машины, класса «стрекоза». Пока еще они находились от нас далеко. Марк тоже уловил их приближение и завертелся на месте, задрав голову вверх, стараясь угадать направление, откуда надвигалась опасность.
— По-моему, у нас нет выхода, — заметил я.
— А как же этот ополовиненный от флопперов спасался? — возразил Крысобой. — Должен быть другой путь.
— А ты у него и спроси, — предложил я.
Развернулся и направился обратно к Медвежьим скалам. Я видел только один путь. Я знал, что он точен. Недаром я не почувствовал опасности, когда Марк метнул в искривленное пространство гайку. Опасности просто не было. Вот в чем ответ.
Крысобой молча последовал за мной. Я слышал его ворчливое сопение. Что ни говори, а прожитые годы негативно отразились на его характере.
— Слушай, а может, нам по деревьям попытаться обойти? — разразился конструктивной идеей Крысобой.
— Ты как себе это представляешь? — спросил я, ловя ртом сырой воздух.
— Ну, с ветки на ветку на канатах… — пояснил Марк.
— Две макаки, вооружены и очень опасны, — хохотнул я.
Мы приблизились к стартовой точке нашего маршрута. Заходящее солнце разлило на болото живое золото, и над всем этим великолепием возвышались Медвежьи скалы.
— Случилась у меня один раз занимательная история, — заговорил вдруг Крысобой. — Заказ я получил. Ну, если до конца честным быть, то это мой первый заказ был. Лет сорок назад. Когда говорю эту цифру, ужасаюсь, до какой степени я старый. Конечно, существуют и более старые люди — с современной генной хирургией вкупе с пластическими разработками это не сложно. Но эти люди, их древность, она мне как-то по барабану. Она не моя, не со мной случилась… В общем, получил я заказ. Так себе заказик, простенький. А для новичка в самый раз. Чего сложного пацана шестнадцатилетнего убрать.
— Чем он Правительству не угодил?
— Чего‑то там с компьютерами накуролесил, с сетями. По-моему, он накрыл правительственную систему. И во избежание дальнейших проблем, его решили устранить. Я оказался единственным охотником, взявшимся за эту работу. Я был наивняк полный. Только-только лицензию получил. Выследил я паренька. А он еще сопливый совсем, — голос Марка дрожал. — Родители у него были пожилые. После курса омоложения. Маленький городок. Я до сих пор помню название этого захолустья — Таркерз‑Миллз. По-моему, мальчишка даже не понимал, что он натворил. Для него вся сеть была игрушкой. Дорогой, сложной, увлекательной игрушкой. Он не верил в реальность происходящего. Он не верил, что сетью можно убить, и не только убить, а поставить страну, планету, на грань вымирания…
Крысобой замолчал.
— И что ты сделал? — спросил я.
Хотя ответ на этот вопрос я итак знал.
— У меня не было другого выхода. Я подписал контракт. К тому же мальчишка был опасен. В своем незнании он мог заиграться и уничтожить окружающий мир.
— А попытаться с ним поговорить?
— Ты издеваешься? Кто бы позволил мне его оставить в живых? Одним фактом своей жизни, он был опасен для окружающего мира.
«Прямо как я!» — тут же пришла мысль.
Гул рассекаемых воздух лопастей приблизился. Флопперы показались на горизонте.
— Нам пора, — заторопился я.
— Может, сначала чего-нибудь кинем? — предложил Марк, играя мешочком с кругляшками.
— Предлагаю твою голову.
Я сделал несколько шагов к аномальной зоне. Внезапно она проявилась. Дрожащее марево скрученного пространства протянуло ко мне свои щупальца, зацепило, да резко потянуло к себе. Я инстинктивно отпрянул в сторону. Контакт разомкнулся.
— Если меня расплющит, как лягушку под микроскопом, я тебя распну, — пообещал Крысобой.
— Попробуй. Если получится, — ехидно огрызнулся я.
Флопперы уже стучали лопастями почти над самой Медвежьей скалой, когда я решился и вступил в дрожащее пространство.
Одновременно с этим зарычали пулеметы флопперов, вспарывая болотную жижу.
Небо было окрашено в цвет гнилой сливы. Оно нависло над моей головой настолько низко, что казалось, вот-вот рухнет и раздавит.
