Рысюхин и пятнадцать бочек джина - Котус
При следующей встрече Соснович, словно продолжая обсуждение знакомых, прошёлся ещё по кое-кому.
— К сожалению, в наше время титул ещё не означает, что его носитель понимает, что такое быть титулованным лицом. Многие, увы, на самом деле то, что говорят в школах — титулованные дворяне, не из владетельного сословия. И это не только бароны, и даже не только те, чей род носит титул сравнительно недавно, пару сотен лет. Увы, среди таковых есть и графы, и даже князья, причём вовсе не оскудевшие землями, людьми или деньгами! Тех же, знаковых вам, Кайриных взять, теперь это можно сделать без нарушения субординации. При всём их богатстве, многочисленности и обширности владений, они как были рыбаками и торговцами, так ими и остались. Ну, ещё немного ушкуйниками. Несмотря на всю коллекцию собранных ими титулов и века владения рядом из них — аристократами этот род так и не стал. Не хватает им понимания, настоящего, глубинного. Видно хотя бы из того, как они действовали, когда захотели титул для племянницы. Они его постарались именно приобрести, действуя так, как мог бы поступить обычный дворянин, или даже купец! Но отнюдь не так, как полновластный властитель. Более того — они из-за своего недопонимания периодически попадают в неприятности. Точнее, из-за вызванных этим недостаточным пониманием ошибок. И, что самое неприятное, на самом деле не видят причину случающихся бед. Вы, будучи в начале пути, и то некоторые вещи если не осознаёте, то чувствуете куда лучше, чем их глава рода. Не примите за лесть — это на самом деле не так уж и сложно, всё дело в том, с кем сравнивать, да…
Поговорили и о сословных ограничениях.
— Знаете, Евгений Борисович, я в своё время очень и очень не сразу решился за руль автомобиля сесть. Всё казалось, что невместно это — дворянину роль извозчика на себя примерять. Нет, понятно, что в некоторых случаях и не афишируя — все время от времени выездом управляют. И ваш пример был далеко не последним аргументом, который меня на такое всё же сподвиг. А как вы решились?
— О, это очень хороший вопрос, Юра! Вы нащупали ещё одно отличие дворян от аристократов. Дворянин — неукоснительно соблюдает правила хорошего тона, аристократ — их устанавливает. Сейчас, конечно, по сравнению с временами полновластных князей, ситуация изменилась, и очень сильно, да даже за последние пару сотен лет. Дело даже не в отмене холопов, как общественного института, хоть слово и осталось, но смысл поменяло, есть и другие изменения. Однако и сейчас владетельный аристократ в границах своих владений сам устанавливает правила поведения и для себя, и для своих людей, пусть они уже не его подданные, а подданные императора, или короля, смотря где дело происходит. Ограничений не так уж и много: не нарушать установленные Государем законы, не нарушать слишком явно общественную мораль и не принуждать иных к следованию своему примеру. При принуждение зависимых лиц речь не идёт — это будет уже как раз нарушением закона. Мой автомобиль с моими гербами — это мои владения! Хочу шофёра за руль сажаю, хочу — сам рулю, хочу — девок сенных катаю для их и своего развлечения. Правда, последнее, если вдруг блажь такая в голову встрянет — лучше делать всё же не выезжая за границы имения. Иначе это будет эпатаж, поведение на грани той самой пресловутой общественной морали.
Граф вспомнил что-то, даже улыбнулся широко и искренне.
— Кстати, если уж речь зашла о девках и имении, есть хороший пример. Есть один знакомый, у него в имении служат только женщины, от двадцати до тридцати пяти, и по дому, точнее — по имению, в пределах стен — а у него на древний манер, имение стеной глухой обнесено, ходят исключительно в особой униформе. Которая включает в себя обувь оговорённого фасона, чулки, высокие перчатки, при выполнении отдельных работ — фартук. И всё!
Посмотрев, как у меня вытягивается лицо по мере понимания ситуации, Соснович рассмеялся.
— Подождите, а как же та самая общественная мораль пресловутая, да и законы тоже…
— А всё в порядке. Я же недаром про забор упомянул — в общественные места они в таком виде не ходят, малолетних на территории виллы нет, и принуждения — тоже. При найме ещё оговаривается «особая форма» и случаи, когда разрешены отступления от неё. А также доплата за соблюдение формы в нерабочее время. Не хочешь — не нанимайся.
— И что, все вот так вот легко это приняли⁈ Да хоть бы потенциальные невесты и их родители⁈
— Не все, и не легко. Есть те, кто бурно возмущаются, есть те, кто просто завидуют. А есть и те, кто при любом удобном поводе в гости заехать норовит.
— И при этом те, кто больше всего возмущается — сильнее всего завидуют. — Это не я придумал, это я, в некотором смятении чувств находясь, дедову мысль высказал.
— Скорее всего — да! — Евгений Борисович рассмеялся. — Но, заметьте, «возмущаются» не равнозначно «осуждают»! Или, паче того, не «требуют прекратить безобразие» — это было бы вмешательством в, так сказать, внутренние дела владетеля и его владений. Я про лиц благородного происхождения говорю. Простолюдины пытались возмущаться, но тоже далеко не все, и им популярно объяснили, в чём те не правы. Что до родителей невест — наоборот, их количество только увеличилось! Считали, что, имея такой цветник под боком, он быстро «нагуляется», а если и нет, то нигде на стороне приключения искать не будет, связь с горничной же и за измену далеко не везде считается, главное — её не афишировать и не пытаться сию горничную в свет выводить. Вот только он, точно знаю, к своим служанкам даже не пытается приставать, они у него для чисто эстетического удовольствия, как те же статуи мраморные, они зачастую тоже избытком одежды не обременены. Плюс считает это «не спортивным», так что «приключения» ищет как раз на стороне.
Граф внезапно стал серьёзным.
— Но и здесь есть границы, в том числе и неписанные. Например, если в доме гости — знают, куда едут, их выбор.
