Нашествие - В. Бирюк

***

При присоединении Крыма один из екатерининских вельмож, критикуя Потёмкина, писал:

- Зачем нам тот край?! Там же из-за жары жить нельзя!

***

Да, без привычки тяжело. Тепловые удары, солнечные удары, обезвоживание. Если не делать явных ошибок, дня в три привыкаешь.

Но какой кайф подставить себя южному солнцу! Переворачиваться, двигаться, закрываться… и купаться в жгучем жаре. Ощутить через неделю, что у тебя, оказывается, внутри было место холода. И вот оно согрелось. А потом, уже у Полярного круга, чувствовать неделями, что там, внутри, греет твой маленький кусочек солнца.

Кто-то из более опытных тычет в восточную часть горизонта:

- Орда идёт.

Ничего не видно. Марево. Жара. Звон цикад. Только присмотревшись замечаешь, что часть неба на востоке не такое голубое, как рядом. Чуть белесее. Через час понимаешь, что это белесое пятно разрастается. И вширь, и вверх. Пыль. Стада выбивают пыль, и она стоит в воздухе. На километр вверх, на десятки километров вширь.

Вглядываешься до боли, до рези в глазах.

- Там, вроде, что-то мелькает сверху.

- Стервятники.

В большой кочёвке всегда много падали. Ослабевших животных дорезают сами пастухи. Но всех не съесть, а холодильников нет.

В небе кружат орлы и ястребы, коршуны и вороны, следом бегут волки и лисы. Поживы всем хватит.

Наконец сверху, с высоты правого берега, замечаешь впереди этой стены пыли полоски стаптываемой травы. Травяные джунгли. В 21 в. такое увидишь, разве что в заповедниках. Зелёное море. Глубокое. Самих всадников не видно - всё, даже их шапки, скрывает степное разнотравье. Ползут по степи россыпи мелких тараканов - джигиты-разведчики. Впереди река, и надо успеть занять для своего коша удобное место на берегу. Главное: с удобным широким пологим спуском к воде.

После жаркого дневного перехода можно удержать перед водой коня, можно - пару волов. Но никто не удержит тысячи овец. Они будут лезть и давить друг друга, если водопой неудобен.

Оставляя в траве широкие просеки, тянутся цепочки кибиток. Обычно - воловья запряжка. Темп движения: цоб-цобе. Их хоть подгоняй, хоть нет - волы не побегут. Но надо успеть к реке прежде табунов: кони выкопытят берег, взбаламутят воду.

По этим просекам в травяном лесу или рядом с ними, тянутся табуны. Травы много, кони скусывают только верхушки, самые вкусные части трав. А остальное утаптывают под ноги.

Шире, и не по следам табунов, идут стада. Быки пытаются развести свои гаремы подальше, пастухи пытаются удержать их вместе.

И, в конце, валит валом сплошная масса овец и коз. Поедая всё не втоптанное в землю, не имея сил самим пробиться через эти заросли.

А над рекой уже пахнет дымком от первых костров. Хорошо, что река приносит валежник - есть на чём вскипятить воду, сварить кулеш. Когда обожжённые солнцем, измученные жарким днём, пастухи придут к своим кибитками - их ждёт ужин и обязательный чай.

Уже поздней ночью становища, наконец, успокаиваются, засыпают. Только собаки изредка обегают свои отары, рычат в темноту.

И вскоре, задолго до рассвета, снова начинают брякать котелки, вздувают огонь на вчерашних кострищах. Затемно пастухи должны быть в сёдлах, чтобы при первых лучах снова загнать скотину на водопой и погнать вперёд, в следующий дневной переход.

Стада уже сдвинутся, а в кибитках доедят недоеденное, соберут неубранное и погонят своих волов догонять и обгонять отары.

Пропустить 12-15 млн. голов, живущих в Степи - человеческих, конских, крупного и мелкого рогатого скота, через одно ушко - невозможно. И последовательно сразу - нельзя. Травы, не сколько съедены, сколько вытоптаны. Не все и не враз поднимутся. А новые подрастут через несколько месяцев.

Приходится разводить орды во времени и пространстве. В очень ограниченном пространстве нескольких бродов, в очень ограниченном времени. Во второй половине лета степь высыхает. И начинаются степные пожары. Стена огня растягивается по сухой высокой траве на километры. И несётся по ветру, уничтожая на своём пути всё.

Литературный штамп. Но видели ли вы, как запекается земля после такого штампа? Как по почернелым оплавленным кусочкам металла понимаешь: здесь была женщина. Которая носила войлочные рога с серебряными колечками.

В конце августа первые отряды Алу перешли Прут, и сразу же попали в местную кашу: отряды секеев, поддержанные местными половцами, громили селения волохов.

С появлением Алу ситуация поменялась.

- Мы не нарушим своих клятв! Пусть твой господин не волнуется - завтра мы идём в битву.

Вельможа местного жупана откланялся и уехал. А в шатёр нукеры привели немолодого плохо одетого половца. Такого бы никогда не пустили дальше порога. Но когда глава одного из влиятельных аилов просит принять брата отца второй жены третьего сына...

- Да пребудет с тобой благоволение Неба, хан.

- Что велел сказать твой хозяин?

- Он велел спросить: хочешь ли ты жить дальше?

- Это не ему решать. Завтра звон наших сабель скажет кому - жить, кому - умереть.

- Конечно, благородный хан. Ты слышал от «злом городе» Переяславле? Год назад славный хан Боняк Бонякович из рода Элдари, внук Боняка Серого Волка, хранитель свободы «жёлтого народа», пришёл туда говорить с ханом Кончаком и другими. Две сотни ханов и подханков, насмехавшихся над старым Боняком, были порваны им на куски. Голыми руками. Хан Тенгри помог Боняку вложить силу. Всю силу человека в один удар. Всю. Тело исчезло. Вспышка - и старого хана нет. А вокруг две сотни ханов, аеп, беков… кусками мяса на песке.

Ободранный, выглядевшим нищим, посланец кагана тяжко вздохнул:

- Я был там. В молодости я ходил в набеги, я видел людей, разрубленных на части. Но никогда я не видел так много… и так мелко…

Он снова взглянут в лицо собеседника:

- Если завтра твоё тело, разорванное на куски, будет валяться в этих степях, если через кровавые ошмётки гниющей падали будет прорастать трава… кому от этого станет лучше? Твоим сыновьям, твоему народу?

- Мы принесли присягу мадьярам. Я обещал пойти в битву.

- Вы присягали. Не мадьярам, а их королю. У них нет нынче короля - некому изменять. Ты пойдёшь в битву, как обещал. Но ты не сказал - на чьей стороне.

Местные половцы пошли в битву. А затем, не вынимая стрел из колчанов, бежали с поля боя. Секеи и мадьяры были истреблены. Первая победа вдохновила кыпчаков и повергла в уныние мадьяр. Попытки выдвинуть единого общенационального лидера - проваливались, 70 ишпанов не могли между собой договориться. Кто-то бежал из