Совок 15 - Вадим Агарев
Стас после моих хулительных для майора слов нервно закашлялся. Но грузоподъёмной способности всё же не утратил.
А Ахмедханов на мой неблагозвучный для него пассаж в ответ не очень громко выматерился. Употребив слова, крайне нецензурные. Но благоразумно безадресные. Не распознав в ругательствах джигита урона лично для своей офицерской и общечеловеческой чести, я не менее благоразумно промолчал.
— Чего встал? — прикрикнул я на Гриненко, — Пошли уже! Талгату Расуловичу просто завидно, что орден не ему дали! И, что женщины не его, а меня любят…
Упомянув о спорных женщинах, я намеренно ударил майора ниже ватерлинии. Мне надо было выбить его из колеи здравомыслия и лишить способности верно оценивать ситуацию.
Станислав, не вымолвив мне в ответ ни слова, осторожно ступил на следующую ступень.
Громко сопящий майор Ахмедханов сумел нас обойти только тогда, когда мы спустились на межэтажную площадку. Решительно преградив дорогу, он уставился на транспортируемое нами тело. По всей видимости, пытаясь обнаружить на нём следы кровавых побоев или жутких пыток. Которым я наверняка подверг несчастного бедолагу. Однако, судя по мелькнувшему на его лице разочарованию, в обнаружении оных он не преуспел.
— Ты мне не ответил, Корнеев! — не двигаясь с места, майор снова начал нагнетать нервозную духоту, — Какого черта? А ну-ка поясни мне, кто это такой? И почему он в таком состоянии? — шагнув вперёд, Талгат Расулович ухватил безвольно повисшую голову прапора Лёхи за подбородок и приподнял её.
Нахально-злобное выражение, которое в общении со мной военный Лаптев неизменно натягивал на свою образину, теперь отсутствовало. Поэтому выглядел он гораздо проще и добрее. Теперь я увидел в непосредственной близи физиономию не наглого живодёра, травмировавшего мой разум совсем недавно, а простоватого работягу-пролетария. Или колхозника. Скорее всего, именно из этой, не академической среды призвался в непобедимую и легендарную Алёша Лаптев.
Вынужденная остановка пошла нам со Стасом на пользу. Во-первых, передышка оказалась очень кстати. А еще вокруг нас густо повис хмельной запах «Столичной», которой была залита вся запазуха безучастного прапорщика Лёхи.
— А вы для меня, товарищ майор, никакой не начальник! Вы для меня нет никто, чтобы я перед вами отчитывался! — решил я не менять выбранной тактики и образа обнаглевшего баловня судьбы, — А, что касаемо состояния данного фигуранта, то да, тут я вынужден с вами согласиться! Прав был капитан Захарченко, какие-то ненормальные пошли нынче свидетели! Зря я не послушал товарища капитана, когда он заходил ко мне во время допроса этого алкаша! И впрямь надо было сразу экипаж из «трезвяка» вызвать! — без какого-либо притворства тяжело вздохнул я от, камнем висящей на мне половины военного, — А ну-ка, дайте дорогу следствию, товарищ майор!
Еще поудобнее поднырнув под подмышку злодея Лёхи и покрепче обняв того за талию, я ледоколом двинулся на майора Ахмедханова. А молчаливый, но последовательный Гриненко синхронно шагнул вместе со мной. Носки лаптевских башмаков уныло заскребли по бетонному полу вслед за нами.
Хотел того Ахмедханов или нет, но ему пришлось посторониться и прижаться ближе к стене. И пропустить нашу печальную и благоухающую водкой процессию.
— А, если вам, Талгат Расулович, так нужны подробности, то я рекомендую вам прямо сейчас к заместителю начальника РОВД обратиться! К Виталию Николаевичу Захарченко! Он присутствовал при допросе этого гражданина и в курсе всего происходящего! И, если он сочтёт нужным, то самолично даст вам все необходимые пояснения. Хотя, если честно, то я в этом совсем не уверен! У вас ведь нет допуска к секретности с грифом «Особой важности»?
Все эти, на первый взгляд, пристойные, но крайне неуважительные слова, адресованные осерчавшему на меня талибу, я проговаривал, уже спускаясь по последнему лестничному маршу. Дальше уже находилась площадка первого этажа. После которой один был путь по коридору к дежурной части. И, само собой, к главному выходу из райотдела. Или же второй и направо, к нужному нам хозвыходу во двор. Вот в эту вторую дверь мы едва и протиснулись боком. Сразу все неразрывно трое и с немалыми усилиями.
Затолкав пахнущего водкой живой груз на заднее сиденье автомобиля, я старательно замкнул все его двери. Чтобы больше уже никакая сволочь не смогла добраться до нашего пленника. После чего, не тратя времени на передышку, мы вместе со Стасом рванули назад. Надо было срочно заканчивать с такелажными работами и как можно быстрее сваливать подальше от райотдела.
Поднимаясь на следственный этаж, Ахмедханова на лестнице мы уже не увидели. В то, что он внял моему оскорбительному совету и пошел к Захарченко что-то вызнавать относительно невнятного фигуранта, мне верилось слабо. Слишком уж это зазорно для темпераментного и амбициозного джигита. Собственно, на то и был мой расчет. Уверен, что своей безумной наглостью мне всё же удалось сбить дагестанского индейца с толку и смутить его разум. Разум весьма неглупый, но слишком уж горячий. Талгат Расулович сам прошел путь от рядового следователя до первого заместителя начальника отделения. И в его голове никогда и ни за что не сложится реальная картина того, что на самом деле произошло пять минут назад. В такой нахальный блеф сопливого следака он просто не сможет поверить. Ибо это против вей природы мироздания и такого попросту не может быть. Молодые следаки по воздуху не летают, бабочками не какают и по воде не ходят. Даже, если этот следак, никто иной, как нестандартный и жутко ненавидимый им отморозок Корнеев.
С командиром военных разбойников получилось проще. Не намного легче, но зато никто нам по пути не попался. Следственный аппарат уже минут сорок, как свалил по домам. А другие службы РОВД в основном пользуются другой лестницей. Да и они уже рассосались. Вылив остатки водки за шиворот старшего прапорщика и засунув ему под рубаху шапку ветерана Каретникова, мы с тремя остановками добрались до машины.
Поозиравшись по сторонам и убедившись, что из окон РОВД моя машина почти не просматривается, я принял окончательное решение насчет плацкарты для военнослужащих. Всё лишнее из багажника я убрал еще вчера, когда был в гараже. Поэтому места старшему прапорщику хватило. Как говорится, в тесноте, ну да и хер с ним, что в обиде. На то они и военные, чтобы стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы…
С учетом всех манёвров и объездов, к зелёному «Москвичу» мы подъехали минуты через три. Еще несколько минут мы оглядывались по сторонам, убеждаясь, что лишние зрители отсутствуют. Потом столько же времени нам понадобилось на разгрузочно-погрузочные работы.
— А ты забирай мою машину! —
