Патриот. Смута. Том 5 - Евгений Колдаев

— Сам Царь тебя бьет. Радуйся. — Улыбнулся я, лишая его последних возможностей двигаться.

Треснул для верности, и он обмяк.

Быстро, уже не особо думая о скрытности, спустился к вороту, навалился. Мне нужно лишь чуть приоткрыть ворота. Совсем немного, чтобы смогли протиснуться пешие телохранители мои. Конструкция поддалась. Все же сделана она была с участием неких инженерных решений так, что два человека легко могли бы повернуть. Одному это давалось нелегко, но в целом — приемлемо.

Вновь поднялся наверх. Вынул факел из одного, из креплений. Помахал им снаружи. Повел, описывая окружность.

Это стало сигналом.

Воткнул обратно, начал спускаться. Смотреть, как мои парни идут сверху смысла никакого. Надо встречать внизу.

Первым в ворота протиснулся Богдан. За ним, пыхтя и двигаясь с трудом — Пантелей. После просочился замыкающий Абдулла. Вся моя диверсионная группа здесь. Все готово. Осталось дождаться сотню Якова, а до этого прикрыть ворота от возможного удара сил противника.

Хотя…

Судя по тому, что я слышал и видел. Город спал, и сопротивляться здесь никто даже не планировал. Может быть, только отпущенный атаман, который сейчас, по моим расчетам, должен был созывать заспанных сотников. Бегать, орать, собирать какой-то карательный отряд из верных ему людей.

Насколько быстро у него это получится — здесь сложно сказать.

Нам надо действовать быстро и решительно. А дальше, будь что будет.

В этот момент, по плану, готовая выступать сотня собиралась где-то у монастыря. Потом идти к башне. Пользуясь рукотворными изгибами местности, мы с Яковом рассчитали, как проще всего сделать этот маневр.

Несколько минут и все эти люди будут здесь. Ну а потом — пойдет потеха и захват Елецкого кремля.

Мои телохранители были в сборе.

Махнул рукой. Мы прикрыли вход в башню, поднялись наверх. Пантелей помог мне облачиться в доспех. Ночью шальную стрелу или случайный удар сабли пропустить — дело последнее. Лучше лишить себя некоей мобильности, что важна была в диверсионной операции. Сейчас все же важнее защититься от внезапностей.

— Богдан, давай наверх. Скажешь, как подойдут. — Тот кивнул, рванулся по лестнице выполнять приказ.

— Абдулла вниз, слушай, что вокруг. Если кто не наш, бей сразу из лука. Тихо и точно.

— Я делать. — Он поклонился и помчался вниз по лестнице.

— Ну а мы с тобой, Пантелей, ворот будем вращать. — Я посмотрел на богатыря. — Только вначале пленных вместе соберем.

В темноте он выглядел невероятно грозно. Огромное черное пятно, глаза блестят. Ух, такого в темноте встретишь, душа в пятки отправится. Такой и сам с этой конструкцией неповоротливой справится.

Поднялись к казаку. Тот всматривался в ночную, почти непроглядную темноту.

— Давай их вниз. К механизму.

— Ага. — Прогудел богатырь.

Начали спускать. Все же лучше всех троих держать в одном месте и связать получше. Чем мы и занялись, пока ожидали основные силы.

Время шло. В башне через бойницы задувал промозглый, сырой ветер, несший капли дождя. Я, пока вязал троих так, чтобы и пальцем пошевелить не могли, слушал. Пантелей сопел, смотря через боевое отверстие внутрь города. Что видел там, сказать сложно. Темно же. Огней почти нет. Только на башнях, да у кремля.

Где-то внизу притаился татарин, его словно и не было вовсе. Богдан наверху расхаживал, поскрипывал сапогами.

Наконец-то до ушей моих донесся звук копыт. Сверху свесился Богдан и негромко проговорил.

— Можно.

Эхо пустой комнаты, разделяющей нас, исказило его голос.

Мы вдвоем с Пантелеем навалились на ворот. Ворота заскрипели. Шаг, второй, третий. Вдвоем с богатырем делать это оказалось ощутимо проще, чем мне одному. Работа спорилась. Лебедка наматывалась, и створки раскрылись полностью.

Богдан скатился вниз, посмотрел на нас, перевел взгляд на пленных.

— В городе тихо, воевода. Только в кремле какая-то возня.

— Сейчас мы шороху наведем. — Я улыбнулся, завершив напор на ворот.

Ворота в Елец наши. Дальше — дело техники.

Глава 4

Зафиксировав открытые ворота, мы втроем двинулись вниз. Татарин замер в темноте у еще одной бойницы на подъеме. Прихватили его с собой.

Вышли.

Здесь уже было людно. Конная сотня с аркебузами, готовыми к стрельбе, вливалась в город. В темноте с дождем и ветром с других башен не особо было видно, что творится у ворот. К тому же после устроенного отпущенным атаманом представления люди потеряли бдительность. Ну, что-то уже случилось. Второй раз за одну ночь точно ничего не произойдет.

Это их и погубило.

Хотя нет, возможно, спасло. Кто знает, что решили бы делать сотники. Может быть, повели бы отряды из крепости на бой, утром. Решили бы спасать атамана или… Да кто знает? А так — никакого разорения и поджога мы творить не собирались.

Дело осталось за малым — взять кремль!

Я осмотрелся, вгляделся в другие башни. Ждал ударов набата, но его не было. То ли не видят нас, то ли решили — что так и надо, что среди ночи конный отряд в ворота входит.

Яков подвел мне моего скакуна. На лице сотника играла какая-то безумная, заговорщическая улыбка. Смотрел на меня, приподняв бровь.

— Ну ты… Воевода… Даешь. Кха. — Он рукой прикрыл рот. Говорил тихо, кашлял в рукав. — Я думал, рассказы… Кха. Преувеличение, ну… Говорят многое. А здесь сам, как увидел… Что ты творишь.

Но я смотрел не на него, а на священника, застывшего рядом. Все того же настоятеля, что привел нас в монастырь. Отец Глеб выглядел помятым, но неплохо держался в седле.

— Зачем отца святого посреди ночи подняли? — Хмыкнул я.

— Я сам, господарь. Сам. Вдруг слово мое, поможет. Без крови хочу. Хватит ее. Довольно.

Уважительно кивнул ему. Ничего не ответил, только улыбнулся криво так, довольно злобно. Взлетел в седло одним махом молодецким. Проверил рейтпистоли и карабин. Рядом мои телохранители тоже поднимались на коней.

Скомандовал:

— Вперед.

Мы, не говоря ни слова, двинулись быстро, но как можно более тихо к елецкому кремлю. За спиной у ворот, прикрывая на всякий случай наш отход, осталось десять человек дозора. Город спал, жители его даже не представляли, что сейчас на его улицах вершится их будущее и их судьба.

Наша сотня шла по узкой улице между темных домов, дворов. Кони выбивали дробь, расплескивали вокруг грязь и превращали улицу в сущее болото.

Стены елецкого кремля были невысоки, за ними горел свет факелов и